Не оборачивалась.

— Зачем? — он искренне удивлялся.

Застыл. Где-то позади.

— Не хотела, чтобы Шурик меня нашел. И ты. И твой младший. Надоело, — я не врала. Если только самую малость.

— А мне показалось, что ты мне обрадовалась сегодня, — он, наконец, преодолел профессиональную осторожность и положил ладони мне на плечи. Не прижимался.

— Намекаешь на секс? — прикололась я. Потерлась щекой о его холодные пальцы.

Пауза.

— Ты веришь в любовь, Андрей? — не стала дожидаться, пока он разморозится.

— Не понял?

Мы оба отказывались отвечать на вопросы другого.

— Что тут не понятного? Простой вопрос: ты веришь в то, что люди могут любить друг друга? — я ясно чувствовала, как он напрягся. Мне нравилось.

— Когда-то верил, — ответил он без интереса.

Не отодвинулся. Другое. Очевидно. Занимало мысли генерала. Его руки на моих плечах медленно двинулись к шее.

— А теперь? — не унималась я.

Ток желания ясно входил в меня из его теплеющих пальцев. Снова долгая пауза.

— Верю, — твердо, негромко объявил Андрей Вебер-старший. Развернул к себе лицом и поцеловал. Долго. Горячо.

Я задохнулась и отпихнула его от себя.

— С ума сошел! Задушишь! — я смеялась.

Он вгляделся мне в лицо. Что увидеть хотел? Поднял на руки и унес в спальню.

Целовал нежно и страстно. По-взрослому. Я отвечала. Другое тело хотелось мне. Другие губы. Другое лицо. С такими же серыми глазами. Пыталась забыться и расслабиться. Но нет. Не в этот раз. Ничего у него не вышло. Да он и не заметил. Никто из них не замечает, даже самые умные умники. Как там, дорогой мой Берг?

— Я, — начал Вебер.

Бледное имперское осеннее утро уже заглядывало робко в большие стеклянные стекла квартиры на двадцать первом этаже. Слегка запнулся. Я успела накрыть ладонью его мягкие губы.

— Не надо, Андрей. Не надо, — тихо попросила я. Не хотела слушать дальше.

— Тебе не интересно, — расстроено проговорил старший Вебер. Заметно напрягся и отодвинулся.

— Нет. Вдруг. Это то, что я думаю. Я не хочу услышать, — я поднырнула под его руку и удобно устроилась на плече.

— Так я могу договорить? — с высокомерной, отчетливой громкостью поинтересовался папа Вебер.

— Валяй, — разрешила я.

Положила ногу на его бедро, прижала коленкой его все. Там явно снова пробуждалась жизнь.

— Я передумал, — невозможно мужественно объявил мой взрослый парень.

— Ну, и слава богу, — засмеялась я, откидывая прочь одеяло.

Опустилась к паху. Здесь отчетливо чувствовался запах моих духов. М-м-м.

Старший Вебер снова поднял меня рано утром. Я села на высокий табурет. Голая, как всегда. Он принес футболку. Я вяло подняла руки. Он натянул на меня свою вещь. Был одет, как обычно, безукоризненно, черно-бело. Поставил передо мной сладкий американо в белой чашке. Я послушно отхлебнула. Обожглась и резко стукнула чашкой об стол. На белом камне растеклись коричневые брызги.

— Зачем ты поднял меня так рано? Мука, какая вечно с вами, Веберами, — сердито проговорила я.

Повозила чашкой по столешнице, размазывая кофейные неприятные пятна. Спать больше не хотелось. Признаваться в этом — тоже. Хотелось одного: убраться отсюда как можно дальше и незаметнее. Настроение показывало полный минус. Следовало поныть, гоня малолетку. Не запускать же в него этим гребаным кофе. Я тихонько захныкала.

Он обнял меня ласково сзади за плечи.

— Не выспалась?

— Не-е-ет, — я нормально ныла.

Вебер поцеловал меня в макушку. Левой рукой пододвинул ко мне коробку, избегая кофейных луж на столе. Я скосила глаза. Ясно.

— Розовое золото. Как ты любишь, — мягко улыбнулся он за моей спиной.

Я шумно выдохнула.

— Снова будешь следить за мной, — проговорила очевидное. Не прикасалась к подарку.

— Я и без айфона способен тебя найти. Особенно, если ты будешь продолжать кататься на мазерати, — усмехнулся довольно папа Вебер.

— Буду ездить на приоре и куплю кнопочный телефон! — выступила ненужно я. Разозлил он меня своими ласково-имперскими замашками.

— Как тебе будет угодно, — ухмыльнулся генерал, поцеловал меня в макушку. Пошел на выход.

— Мне бы хотелось сегодня поужинать с тобой в твоем любимом ресторане. Я могу надеяться? — обернулся он у самых дверей.

Я сползла с высокого табурета и пошла к нему. Обняла тонкое сукно дорогого пальто. Встала на цыпочки и чмокнула в теплую щеку. Он неожиданно уверенной рукой повернул мое лицо к себе и плотно поцеловал в губы.

— До вечера, — велел и ушел.

Раньше за ним таких страстей не наблюдалось. Валить надо отсюда.