Он так и ехал. На дорогу глянет, на меня. На дорогу, на меня. Миша засёк наши гляделки. Ничего не сказал. Мы молчали весь путь до дома номер один по Главной улице. Антон честно спал, держась во сне за моё колено.

— А ты отошла, как я посмотрю, — усмехнулся поздним вечером Мишка, наблюдая в свете лампы под зелёным абажуром, как я покрываю его большое, волосатое тело поцелуями. — Это Вебер своим взглядом альфа-самца так тебя завёл?

Миша раздвинул ноги шире, что бы мне удобней было. Я пощекотала его пальчиком в нежном месте между мошонкой и известным отверстием.

— Я, клянусь, завтра утром выщипаю тебе все волосы на лобке. Ты зарос, как дикий, — прошептала я, заставляя его выгнуться мне на встречу.

Он подхватил меня за попу, подтянул к своему лицу. Развёл широко ноги и замер.

— Вот и ответ! — рассмеялась я.

Миша двумя пальцами приподнял хвостик зеленой веревочки от тампона во мне. Поцеловал нежно в бриллиантовое колечко. Ласкал, знал, как я люблю. Потом отправил за голову вниз.

— А я уж размечтался, что забегает у нас по комнатам веселый сероглазый мальчишка. Или кудрявая девочка с синими глазами. Эх, — он поцеловал меня в плечо и вздохнул.

— Я вас умоляю, Мойша, возьмите-таки себя в руки. Не портите девочке праздник своими похоронными вздохами, — я потерлась набухшими сосками о его добрую мягкую грудь.

— Какой же праздник? — он послушно гладил меня снова. Налил на ладонь жирный крем. Стал нежно размазывать по мне, массируя, заводя пальцы в положенные отверстия. Я терлась о него, как кошка.

— О! Самый лучший! День менструации! — я схватила его все и направила в свою нежно любимую попу.

— Ля-ля, детка, — голос Юли тянул гласные. Как всегда, нежно и бесконечно пошло.

Я зажала щекой айфон под левым ухом, вылезла из-под спящего Миши. Нацепила его воняющую потом рубаху, всунула ноги в растоптанные старые мокасы и ушла в кухню. Без четверти двенадцать. Жизнь в Городе только набирала обороты.

— Тихоришься? Опять бесплатный секс с очередным придурком? Как твои дела? Избавилась от своей глупой приблуды?

— Да, — счастливо засмеялась я.

— Молодец, девочка! Тебя ждёт платье от этих педиков. Дольче и Габбаны. Розовое в чёрных кружевах. Точно, как ты любишь. Весной поедем в Милан. Я вас познакомлю. Ты точно девушка их мечты. Идеально делают под тебя. Ладно. Приезжай.

— Еду, — я повесила трубку.

Радость свободы наполняла меня. Все кончилось. Я снова была собой. Без обязательств, без противных, не зависящих от меня обстоятельств. Свобода! Как же я её люблю!

Миша стоял в прихожей. Молча смотрел, как я застегиваю молнию на любимом ботильоне. На нереальных каблуках. Края чулков виднелись из-под приподнимающейся юбки.

— Я вот думаю… — начал он.

Я обулась, запахнулась в известную шубу. Выпрямилась, смотрела на него, ожидая продолжения мысли.

— Почему твой Бог избавил тебя от бремени? Тебе в облегчение? Или нам с Вебером в испытание?

Он поднял на меня голубые, чуть навыкате, страшно умные и печальные глаза.

— Этого придурка зачем приплёл? — улыбнулась я, прижимаясь к нему своим, уже убегающим в ночь телом.

— Он любит тебя. Ревнует бешено.

— Он собственник. Ничего для меня не значит. У меня есть только ты. Мы же договорились. Как только пробьёт тридцать, я вся буду твоя. Захочешь, даже ребёнка рожу, — я думала только о платье.

— Вали, дурочка. Помни. Здесь твой дом. Завтра день рождения Руфы. Не забудь.

— Да! Спасибо, что напомнил. Я буду, — я чмокнула его в хороший, национальный нос и унеслась. В ночной Город.

— Да! Это платье создано для тебя. Вас точно следует познакомить, — Юля целовала мои плечи, никак не скрытые тонкими бретелями.

Это, как бы платье, напоминало скорее женскую комбинацию семидесятых годов прошлого века. Розовый атлас и широкое чёрное кружево ручной работы. Накидка на голову и плечи походила на изделие вологодских коклюшниц. Возможно, она и была им. Стоило все это нереально и, без дураков, заслуженно дорого.

— Это точно твоё. Как на тебя сшито, — Юлька, увлекаясь, шарила горячими пальцами везде. Я не сопротивлялась. За последнее время начала привыкать к женским ласкам. Они не заводили так, как мужские. Зато были приятнее. И точнее в удовольствиях.

— Там, в зале сидит надутый ближневосточный принц. Расслабь его, если можешь. Сделай для меня эту мелочь, дорогая, — Юляша крепко поцеловала меня в губы.

Нормально все между нами. Я тебе платье, ты мне принца. Я подправила помаду и ушла в зал.