– Давай попробуем подвигать те листки, которые в потоке между нами, – предложил Талик, полагая, что лучше делать хоть что-нибудь, чем просто грустить.

– Давай. Но как я помогу?

– Советом!

– Попробую! Ты говори, что происходит.

Талик отсел от ее кровати к окну, чтобы их змейки снова разделились, а между возник кольцевой поток серых с розовым листиков. Хотя поток двигался довольно медленно, задача все равно представлялась ему сложной, ведь применять призывы перемещения к движущимся предметам всегда было очень сложно.

Мальчик нацелился на первый выплывший слева листик и произнес призыв. Несколько розовых ворсинок моментально оторвались с ближайших вихрей, собрались в три маленькие точки, метнулись на пару сантиметров вправо и испарились. Листок же, в который он метил, за это время уже ускользнул дальше по потоку.

– Не успеваю, – прокомментировал Талик. – Пока я целюсь, листик убегает дальше. Сейчас вот, дар-матик… Нет, снова.

– А если целить пустоту? В том месте, где он должен появиться?

– Так и хотел. И снова дар-матик, – он знал, что, видя форму серых листочков и розовые лепестки, ему достаточно было произнести слова призыва мысленно, но продолжал говорить вслух, чтобы Шенне было понятнее. – Нет, слишком рано.

Он истратил не меньше десяти попыток, прежде чем начал ощущать ритм движения «фрагментов души» между ними.

– Вот, зацепил! Эх, жаль, сорвался…

– Ты что?! Уже прекрасно, что их можно ухватить! – глаза Шенне вновь заблестели.

Хоть что-то у них начало получаться.

– Да тут и я растяпа, – заскромничал Талик, который все еще не мог синхронизироваться с новыми листиками. – Твои листочки плохо со мной ладят.

– Они такие же мои, как и твои, – снова напомнила девочка.

– Конечно, но твои они всю жизнь, мои – всего лишь пару дней последних…

Когда он стал достаточно точно попадать, оказалось, что далеко отодвинуть листик из потока нельзя. Сколько небесных сил на это ни направляй, он уходил в сторону не более чем на три-четыре сантиметра.

– Теперь нам главное, чтоб принялись листки чужие, – заключил Талик, вдоволь наупражнявшись с даром Матика.

– Ага, согласна! Сходим за обедом? Уже ведь полдень.

– Мы вдвоем пойдем? Или разбудим Яра?

– Пошли будить. Довольно ему спать!

В тот день Яр Каир с самого утра чувствовал себя неважно. И тем не менее старый муж вышел на привычный утренний обход по западным окраинам. Совет уже не спрашивал с него за обходы, но дед чувствовал за ними свой долг. Воротившись раньше обычного, он доплел до своей кушетки и кряхтя завалился на отдых.

– Эй, дедушка, – легонько потрепала его за плечо Шенне. – Де-да! – усилила она напор.

Яр Каир дернулся, однако подняться не смог.

– Ше… бур… долина… На держаться… Да… – пробормотал что-то несвязное Яр, еще раз попытался встать и, не сумев, снова опустил голову на смятую в несколько слоев шкуру.

– Мне кажется, Яр плох, – произнес мальчик, указывая Шенне на перекосившееся, потерявшее симметрию лицо старика.

– Искать скорее папу надо!

Помедлив лишь секунду, Шенне схватила Талика за руку, проволокла того за собой через весь дом, затем на улицу и, неизменно обгоняя мальчика по пути, устремилась к дому старейшин.

Сначала им пришлось найти Яру Аржану, от которой отец получал ежедневный список больных, затем пробежать по пяти семьям из этого списка, еще раз заглянуть на площадь в надежде найти его за обедом, а после навестить еще одного больного, прежде чем найти Таймура и спешно направить его на помощь деду Каиру.

Ужасно к тому моменту измотавшись, они уже не смогли бежать вместе с отцом и, тяжело дыша, теперь с трудом волочили ноги по пути назад.

– Талик, – наконец смогла говорить девочка, – мне кажется, я человек дурной.

– О чем ты говоришь, Шенне? – возмутился мальчик. – С чего ты вдруг дурная?

– Да сам смотри, – виновато опустила она взгляд. – Деда в беде сейчас, а я, дурная, все думаю, как мы его листочки заберем…

Мальчик не нашел, что сразу ответить, лишь сжал плотнее ее худенькую ладонь.

– Так что, дурная? – слезы тут же навернулись на ее серые с голубым глаза.

– Я так не думаю, Шенне.

– Ты врешь! – чуть не вскрикнула она.

– Я никогда тебе не врал.

– И впредь не вздумай! – девочка всхлипнула.