— Что? Хочешь сказать, что убьёшь меня? — задержался у её лица, пока помогал усаживаться.

Сания открыла рот и закрыла обратно, растерявшись на секундочку.

— Нет. Живи, — вздернула носик, — просто у меня скоро месячные начнутся.

Мужчина растянул губы в хищной улыбке.

— Я слишком долго ждал, чтобы испугаться крови, — до мурашек по коже прошептал ей в ухо.

— Извращенец, — ошарашенно выдохнула Сания, округлив глаза.

Взглядом нечаянно встретилась с глазами Сигурда, который приветствовал её кивком головы и хитрым прищуром. Рядом сидела цветущая Лилия и на её бедре в открытую лежала его рука.

Так и началась жизнь варгессы Сании Чистой Сердцем жены Акселя Неотступающего в новом статусе. Не то, чтобы все сильно изменилось. Она по прежнему ходила одна, не признала большого количества помощниц, оставив только Мику и не смогла стать закадычной подругой для остальных северянок. С Лилией отношения были вежливо-приветливыми, с другими — натянуто-вежливыми. Её по-прежнему считали чужачкой, захомутавшей самого завидного жениха и все ещё не могли смириться с её отличной от других внешностью.

Но Сания не жаловалась. Дни проходили насыщенно. Рэм завалил домашним заданием, чтобы по возвращению в Университет она не отставала от остальных. Поэтому она много читала, писала, потрошила библиотеку и задавала очень много вопросов всем, кому было можно. Дети в доме-приюте продолжали занимать большую часть времени и у них был то прогресс, то слезливый откат. Вполне естественный процесс, пока сила ещё зависима от эмоций. А ночи занимал Аксель. Он был ненасытным и то надрывно-нежным, то требовательно-грубым.

— Аксель! — чуть не подпрыгнула Сани, когда в третью их совместную ночь её озарило, — дети!

— М? — с лукавой улыбкой, заложив одну руку за голову, а другой поглаживая её по голой спине, спросил он.

— Мы же не предохраняемся, — страшным шёпотом произнесла девушка, глядя на мужчину. Его глаза горели озорством, — что? — нахмурилась Сани, не понимая его радости. Если она сейчас забеременеет, всем планам хана! — Аксель, что?! — ударила его кулачком в грудь и мужчина расхохотался, притягивая ее к себе и укладывая под себя.

— Я пью специальный отвар, Агот готовит, — лукавство постепенно сменялось жаждой её тела, — все случится, когда сама будешь готова.

Завороженная переменой в его глазах, которые буквально меняли цвет из светлых блестящих в темно-синие, она не сразу разгадала его план. Но когда уже выгибалась под его поцелуями, сдавать назад было поздно.

А через месяц у них появился свой дом.

Это было настолько неожиданно, непривычно, необычно и ошеломляюще, что радость от него она начала получать только через неделю, когда её спросили, какого цвета постельное белье она хочет. Всевидящий! Постельное белье! Любой цвет! Сумасшествие какое-то! И она погрузилась в обуючивание, меняя решения по несколько раз, благо, её никто не ограничивал. И ходивший, как на иголках, Аксель, выдохнул.

Его кидало из крайности в крайность. Как бы он не откидывал мысли, что до её отъезда ещё целых два месяца, что она его жена по всем правилам, что ей эта учёба действительно нужна, стараясь сосредоточиться на моменте здесь и сейчас, но каждый раз непроизвольно вычёркивал очередной день в своём внутреннем календаре. Он мысленно умолял её остаться. Каждый раз, когда говорил с ней; привязывал к себе сильнее каждый раз, когда обнимал, целовал и брал, так, чтобы она соскучилась через пару дней разлуки и сама вернулась. Но она продолжала думать об отъезде каждый день. Он видел, как она скучала по такой счастливой Валери, с которой они могли болтать часами. По Сэму, по, как бы ревностно ему не было, Рэму. И каждый день по новой смирялся с тем, что он её отпускает.

Два месяца спустя.

…В комнате было уже темно и душно, и только свет луны, просочившийся через неплотно закрытые занавески, обрисовывал контуры двух людей. Мужчина и женщина. Голые. Распаленные. Раскрытые на максимум. Мужчина сидел на коленях и на его бёдрах медленно и чувственно двигалась женщина. Он обнимал её за талию и придерживал за шею, не больно, просто прижимая к себе. Женщина громко стонала и мяла свою грудь руками, мужчина же сдерживался, давая ей возможность побыть главной. Он мог бы долго наслаждаться звуком ее голоса, ее частым прерывистым дыханием, ощущением ее тела под руками и ее весом на себе, ее движениями и бесстыдной красотой. Невозможная. Лунная дорожка очерчивала все ее изгибы — ключиц, груди, ребер, живота. Женщина округлилась за последнее время, стала мягче, налилась соками и жизнью. И это только подогревало его интерес к ней и разливало в душе особую мужскую гордость. Его женщина в безопасности. Сытая. Счастливая. Удовлетворенная.

Они долго шли к тому, чтобы он мог быть сзади неё, да ещё и в темноте. Раз за разом преодолевали ее вязкий страх, отчего порой просто засыпали в обнимку, когда сжавшись, она не могла продолжать. Но на следующий день женщина становилась чуточку смелее, и доверялась на чуточку больше. И мужчина щелчком выключал свет.

Она верила ему. Он ни разу не нарушил своих обещаний и ни разу не позволил себе лишнего. И хоть слова 'я люблю тебя' все еще застревали на языке, так и не произнесенные, это чувство трепетно расцветало в ней, как цветок.