Он же признавался ей в любви каждый день. И слова не становились рутиной. Каждый раз он вкладывал в них столько, что по коже бежали мурашки. И вот уже в голове зарождались мысли, о том, чтобы не ехать…

Но долго терпеть эту сладкую пытку он не смог. Зафиксировал её и начал быстрые, резкие, глубокие рывки, от которых женщина вздрагивала, задыхалась и хотела отстраниться, но он держал крепко. Вот она ногтями впилась ему в бедра, выгнулась и с шумным выдохом-стоном задрожала в его руках.

— Хорошая девочка, — поцеловал её за ухом, не останавливаясь, растягивая её удовольствие.

Не заметил, как её рука заскользила вниз и вздрогнул, когда она коснулась там, где он в неё входил и выходил. Крепко обхватила его ствол и через пару движений он излился в неё, рыча, прикусывая кожу плеч и шеи, помечая.

Завтра она должна уехать.

И хочется, чтобы ночь была вечной.

Но девушка в руках обмякает, облокотившись на его грудь и вскоре засыпает.

— Маленькая моя, — улыбается, укладывая ее на себя и обнимая. Хочется запомнить её запах, её дыхание, объемы ее тела, прочувствовать её вес. Он бы не спал всю оставшуюся ночь — до рассвета осталось всего несколько часов — но засыпает, сам того не замечая.

Проводы получились скомканными и быстрыми. Аксель вообще не выпускал её из рук: и то Сание приходилось ходить с ним, то ему с ней.

Она видела всю невыраженную тоску в его глазах и сердце разрывалось от этого. Вот уже несколько дней голова пухла от вопросов: что делать? Как принять правильное решение? Как сделать так, чтобы хорошо было всем? И чего хочет она на самом деле?

Чтобы довезти её и детей в столицу снарядили целую процессию из четырёх крытых телег. Две для Сании, Мики и детей, одна с необходимыми вещами и едой, и четвёртая для отдыха сопровождающих воинов. Дети возбуждено бегали кругами, до сих пор не веря таким переменам, отчего вся площадь перед воротами стала зелёной, с ног их то и дело сбивал ветер, а Лейв самовоспламенялся. Лишь Эджилл оставался максимально серьёзным. Он так и не смог смириться со своими крыльями.

Аксель и Сани долго стояли обнявшись. Сигурд хоть и выглядел спокойным, но всеми фибрами души рвался в дом, к своей жене и новорождённой дочке.

— Я скоро вернусь, — Сани подняла голову и встретилась с щемящей нежностью в глазах мужа. Снова на языке завертелись слова «я люблю тебя», и она уже открыла рот, чтобы сказать их, как в одной из телег что-то грохнуло. Девушка улыбнулась, — надо идти.

Аксель кивнул, разглядывая каждую её черточку, такие блестящие зелёные глаза, уже побледневшие веснушки, пальцем обвел контур её лица, запоминая бархатистость кожи, мягкость губ, упругость завитушек волос.

— Я буду с нетерпением ждать тебя, — легко поцеловал, развернул и чуть подтолкнул в спину, мысленно впервые в жизни молясь.

Сани села в телегу и плотно закрыла дверь, чтобы тут же вылезти в маленькое окошко и помахать ему рукой. Он знаком дал понять, чтоб залезла обратно. Ворота открылись и тяжеловесные снежные зубры мыча и пока ещё неловко переваливаясь с ноги на ногу, тронулись в путь. Ворота за ними бесшумно закрылись и острое чувство одиночества и тревоги, которая съедала его вот уже месяц, теперь поглотили полностью. На плечо легла тяжёлая рука. Он развернулся и увидел отца. Поддержку в его взгляде. Кивнул, но все же остался стоять, даже когда все уже разошлись.

Жена. Сердце. Дыхание. Как научиться жить без этого?

В связи с рождением дочери правитель временно отошёл от дел и именно сейчас это оказалось лучшим решением. Аксель завалил себя работой, приходя в пустой дом только чтобы поспать. Они созванивались с Санией по несколько раз на дню — Рэм переслал ей передатчик с больших земель как подарок на свадьбу. Она была весёлой, с гомонящими и ноющими от долгой дороги детьми вокруг. Он старался сдерживать свои порывы. Три месяца. Три месяца с ней здесь пролетели, как один миг. Один день без неё тянулся бесконечно.

Прошла неделя.

Они вот-вот должны были пересечь границу и встретиться с идущими навстречу Грокком и Калем. И только после этого он мог выдыхать.

Неделя и один день.

Аксель периодически посматривал на передатчик: Сани должна была отзвониться сразу после пересечения границы.

Звонка не было утром.

Не было в обед.

Не находя себе места набрал её сам, но передатчик ответил механическим голосом о том, что владелец аппарат выключил. Резко похолодевшими руками набрал Грокку. Брат был доступен, но трубку не брал. Да что ж такое! Проклиная всех и вся набрал Рэма.

— Аксель, слушаю, — ректор что-то очень внимательно читал.

— Тебе Сани звонила? Или Грокк? — голос был слишком напряжен и Рэм это заметил. Посмотрел на передатчик, проверяя время и возможные пропущенные звонки. Нахмурился.

— Нет. Что случилось?

— Сани недоступна. Грокк просто не берет трубку. Что могло случиться с женой северного правителя на границе? — спросил угрожающе тихим голосом, — ты же понимаешь, что это значит?

— Аксель. Спокойно. Сейчас все узнаю.

И отключился.