Триш наклонилась и быстро обняла меня, сжимая на несколько секунд дольше, чем нужно. Испытывая искушение спросить, было ли что-то у нее на уме, я решила держать рот на замке. Это было намного проще, чем стоять на ледяном ветру и ворошить прошлое.

— Я беспокоюсь о тебе. Сурая попросила меня присмотреть за тобой.

— Да, да, — засмеялась я, отталкивая ее руками и игнорируя болезненный рывок в своем сердце. — Я не уверена, что ты не та, кто нуждается в большем присмотре.

— Это правда, — фыркнула она, качая головой. Ее улыбка была не такой широкой, как раньше, уже около шести месяцев. Мы обе знали, что причиной был некий президент-байкер, который разорвал все связи той роковой ночью, когда Сурая потеряла свою жизнь. В последующие месяцы нам приходилось ежедневно оглядываться назад и готовиться к худшему. Триш упаковала каждой из нас сумку для побега с наличными, дополнительной одеждой, закусками и фальшивыми удостоверениями личности, припрятанными на случай чрезвычайной ситуации.

Мы обе должны были покинуть этот город давным-давно. Проблема была в том, что мы застряли в прошлом и пытались избавиться от нашей взаимной потери, но это было гораздо легче сказать, чем сделать. Триш продолжала надеяться, что Грим вернется и примет ее с распростертыми объятиями. Я отказалась покидать этот район, пока кровожадный мудак, убивший Сураю, не предстанет перед правосудием.

Это была чертовски безнадежная ситуация. Я не представляла, чтобы что-то поменялось в ближайшем будущем.

Поднялся ветер и сбил с крыши холодную струю снега, когда Триш завизжала, а затем побежала к своей машине, заводя двигатель, пока я смеялась с заднего входа, не закрывая дверь, пока не удостоверилась, что ее машина завелась и никто не преследует ее. Уверенная в ее безопасности, я закрыла дверь со щелчком и задвинула замок на место.

Быстрый шаг по коридору и за угол привел в складское помещение, где хранились дополнительные припасы, а коробки с закусками возвышались рядом с полками, заполненными едой. В холодильнике хранились все замороженные продукты в надлежащем месте и при соответствующей температуре. Я организовала большую часть этого сама с тех пор, как меня наняли, работая в дополнительные смены, чтобы накопить достаточно денег на будущее. По крайней мере, таков был план.

Перед смертью Сураи.

Именно так сейчас я классифицировала дерьмо в своей голове. Жизнь до шести месяцев назад и настоящее.

Вздохнув, я направилась на кухню, подкрадываясь к Хэнку, пока он жарил картошку фри, попперс халапеньо и куриные палочки. Он напевал песню в стиле кантри и покачивал узкими бедрами, слегка притопывая парой ковбойских сапог из коричневой замши с бирюзовыми блестками. Я любила этого парня до чертиков. Он был единственным человеком, который мог заставить меня смеяться с тех пор, как… ну, вы понимаете. Наушники полностью отключили все шумы, поэтому он не слышал моего приближения.

Это была прекрасная возможность.

— Эй, — позвала я, схватив его за талию, когда он взвизгнул и с легким всплеском уронил порцию картошки фри обратно в масло.

— Саша, — ругался он, — девочка, ты заставила меня визжать, как маленького поросенка. Я собираюсь рассказать Роду.

Фыркая, я вела себя так, как будто собиралась шлепнуть его по заднице.

— Не начинай. Кроме того, твой мальчик-игрушка любит меня.

— Почти так же, как и я, — пошутил он, вытаскивая картофель фри, чтобы он остыл, пока с него капал жир в чан. — Триш ушла?

— Да. — Я схватила одну из куриных палочек, остывающих в ближайшей корзине. — Ты приготовил дополнительные только для меня?

— Ты это знаешь. Поторопись, третий столик отвратительнее мокрого пердежа воскресным утром в церкви.

— Фу, — ответила я со смешком, кладя куриную палочку обратно в корзину. — Ты отвратителен.

— Как и тот тупица, который продолжает просить еду каждые две минуты с тех пор, как я получил заказ. — Хэнк разложил жареные закуски в корзинки, застеленные красными бумажными салфетками, и добавил маленькие черные стаканчики с приправами.

Покачав головой, я взяла поднос, а он открыл вращающуюся дверь.

— Спасибо, детка.

Праздничная музыка все еще играла из музыкального автомата, когда я вошла, балансируя подносом, я вышла из-за стойки и направилась в столовую. За третьим столиком сидела кучка буйных местных жителей, мужчин среднего возраста, которым следовало бы быть дома со своими женами, а не тусоваться в захудалом спорт-баре с парой шестов для стриптиза, которые показывали сиськи и задницы, когда рядом была девушка, достаточно отчаянная, чтобы околачиваться здесь для быстрого заработка. Сегодня вечером, из-за суровой погоды, только "Голубое рождество" Элвиса Пресли составляло компанию этим придуркам.

Несколько плазменных телевизоров с большими экранами были выключены, те, что прокручивают постоянно новости, спорт или случайную комедию с субтитрами. Я ненавидела слушать это дерьмо и не беспокоилась о звуке, если кто-то не просил включить. Обычно никто этого не делал, особенно если было развлечение скудно одетого женского рода.

Только пройдя половину зала, я заметила, что третий столик пуст. Поворачиваясь к бару, потребовалась всего секунда, чтобы забеспокоиться. Шелли не смешивала напитки. Никто не сидел перед ней или за любым из ранее занятых столов. Кто бы там не был, он ушел.