Тетя с большим сомнением осматривает меня и качает головой. Наверное, она вот-вот вспомнит неупотребимое нынче слово "Мазурик". И в чем-то она будет права.

А что возьмешь за работу-то?
– спрашивает она жестко.

Возможно, ей уже жаль съеденного мною борща. А я еще до второго не добрался.

Это надобно посмотреть, решить, что делать, - говорю я, с

видом жуткого профессионала разглядывая потолок.

Вполне приличный потолок. Облака сквозь него не наблюдаются. И вообще, видели бы они, какой потолок у нас в общежитии.

Ну смотри, смотри, - ворчливо то ли разрешает, то ли

предупреждает тетя и, с трудом передвигаясь, удаляется.

Вы не обращайте внимания на маму, - говорит девушка.
– Она

очень больна... Кофе будете?

Конечно, - говорю я.
– После второго всегда хорошо запить.

Во нахал, а?

И кстати, как вас величать прикажете?

Галиной, - говорит она, поворачиваясь от плиты.

И что-то очень похожее на димкины цвета вижу я в ее глазах:

серое, блеклое.

"А ведь худо, брат, - думаю я.
– Серьезно. Надо как-то

выкручиваться".

И пока мы осматриваем квартиру, спасительная мысль приходит ко мне. Правда, от такого спасения чувствую я себя свинья свиньей.

Нет, - говорю я, когда мы возвращаемся в кухню.
– Сто

баксов, при всем моем уважении к вам, - слишком мало. Прошу прощения...

А сколько же?
– сразу пугается она.

А сами судите. Мебель двигать надо? А двигать ее некуда. Это

ж возни на три дня. Побелить потолки, поклеить обои. В прихожей и в кухне вы же сами предлагаете постелить линолеум. Нет, воля ваша, а только меньше, чем за триста, я не согласен. Впрочем, это, разумеется, без харчей...

Триста, - говорит она ошеломленно.
– Да у нас никогда и не

было таких денег. Я в библиотеке работаю. У мамы пенсия... Триста...

Ожидаемый эффект достигнут. Но теперь я готов провалиться

сквозь пол. Благо он еще не покрыт линолеумом.

Триста, - вновь повторяет она.

На глаза у нее чуть не слезы. Впрочем, и до них уже не далеко.

Знаете что, Галя, - говорю я с отчаянной решимостью, - я бы

вам бесплатно сделал. Ей-богу! Но все дело в том, что...

Триста...

Ее заклинило. И кажется - надолго.

Но ведь это же, простите, грабеж... Меня предупреждали,

но... Как же это?

Последние слова она произносит чуть слышно. И вдруг

долгожданная слеза срывается-таки у нее с ресниц. Ну да. Самая

настоящая слеза. А мне-то казалось, что нынешние девушки на это дело крепче.

Да не в деньгах дело, - пытаюсь я ей втолковать.
– Вы только

внимательно выслушайте" Ну не мастер я! Ну виноват! Не за того себя выдал. Обычный студент. И забор красил, чтобы подработать. Понимаете? И ремонтов никогда не делал. Но Бог даст...

До нее, наконец, доходят слова мои. И она начинает взирать на

меня со все возрастающим недоумением.

Но... Тогда зачем же вы?
– бормочет она.
– Мы с мамой так

давно хотели... У нее пенсия маленькая...

Ну грешен, виноват, казните... Только не надо плакать...

Как же ее успокоить?

Но объясните, - требует она.
– Я не понимаю.

О черт!
– восклицаю я.
– Да все очень просто. Я хотел

познакомиться с вами. Вы мне понравились. Понимаете? Еще там, на улице. У забора. Пропади он пропадом. Сразу понравились. Честное слово. Я же не думал...

Ох, подсказывает мне внутренний голос, не то я говорю.

Вы не думали...
– слезы мгновенно высыхают.
– Вы не

думали... Познакомиться... Зачем? Ну зачем? И разве... С вами можно?... Что вам здесь нужно? Что вам нужно от меня?

О, как она смотрит!

Честное слово, Галя, - говорю я, - я научусь ремонтировать. И

приду к вам... Слышите?

Господи, какая ерунда, - говорит она спокойно.
– Что это со

мной? Слезы... Из-за какого-то... Вы еще здесь?

Гроза миновала. Остались лужи, грязь да хмурое небо. Я поднимаюсь с табурета.

Ну-ка, постойте, - говорит она медленно, что-то обдумывая.

Мне вдруг пришло в голову... Странно. А если бы я так же с вами?

Как?
– не понимаю я.

Ну, допустим, мы бы познакомились... Узнали бы друг друга

ближе... Вы ведь этого хотели?

Я молчу. Для меня все предельно ясно. На сегодня все потеряно.

И представьте, - продолжает она с лихорадочным блеском в

глазах, глядя в пространство.
– Представьте. Вот я бы влюбила вас в себя... Плохо говорю... Но вы ведь можете представить? У вас ведь богатое воображение.