Разве мы не в лесу? В городе? Хорошо, пойдем гулять, я же знаю, ты любишь гулять вечером после дождя. И чтобы я обязательно нарвал тебе цветов с клумбы в нашем скверике. Это не воровство?

В дождь, как осенью, память раскрывается навстречу сущему и чутко всматривается в любой его знак.

Нет, лес, я ушел от тебя. А вернее, и не приходил. Хоть и бесконечны дожди твои, но память, память моя жива не тобой. Так что давай, отпускай меня из плена. Меня ждут...

Дуб, под которым я нашел кров, надежно спрятал меня. И когда я вышел из леса, только ноги мои были мокры по колено - это травы напоминали о себе.

Большой черный пес вдалеке прыгал рядом со знакомой фигуркой, спешащей навстречу мне. Я почти побежал. Потом побежал. Я видел ту, что дарила меня любовью и которой я сейчас спешил отдать свою. Так у нас на земле заведено.

Мы сближались, и уже лицо мое ощущало тепло твоего взгляда... Вдруг твой ньюф остановился, зарычал и стал пятиться от меня, прижимаясь к ногам твоим, не пуская тебя. И ты, мокрая насквозь, остановилась, откинув прилипшую к лицу прядь волос.

– Ты сухой, - сказала ты испуганно.

– Ну да, - я еще улыбался.
– Я хочу сказать тебе...

– Подожди, - чуть не закричала ты.
– Ты же совсем сухой! Где ты был во время дождя?

Это лес, быстро-быстро подумал я. Это его штучки. А собака учуяла запахи лешего. Это лес не оставляет меня.

– Это лес, - сказал я.
– Но я люблю тебя.

Показалось ли мне, что слова мои прозвучали как признание в смертном грехе...

Ты отвернулась от меня и пошла по травам. Пес бежал рядом, радуясь хвостом твоему нежданному спасению. А я видел по спине твоей, облепленной мокрым платьем, как страшно тебе было во время грозы, хоть ты и была не одна, но с чужими тебе, и как ты тревожилась за меня...

И еще я видел, но далеко впереди, что, наверное, мне удастся найти слова для тебя и успокоить. Ведь я читал не только умные книги, но и хорошие, добрые. Я еще отмоюсь волшебной росой манжетника и вернусь из леса промокший до нитки, и все пройдет.

Все ведь проходит, кроме дождя.

ВСЛУХ

Послушай, что я тебе скажу...

А ты не говори ничего. Крась себе. Мы ведь дело делаем. И

срочное. О чем же говорить?

Малышня нестройными многоглазыми колоннами дует в театр. Лето. Каникулы. И проходя мимо забора, который мы покрываем зеленью, каждая колонна выдыхает:

Эх красят... Ух красят... Ах красят...

И норовят пальцем.

А те, кто индивидуально, с родителями:

Мам, а зачем красят?

Чтоб было красиво, детка.

Я отчетливо представляю Димкин взгляд. Устремленный к

чугунным узорам. Темная зелень сейчас от краски в глазах его. Настоящего цвета их я не знаю. Просто они всегда что-то отражают. И он сейчас, должно быть, шепчет про себя: "Ну, потерпи уж, голубчик. Потерпи. А потом ты забудешь старые дожди и ветра, и боль, грызущую тебя ржавчиной. Конечно, ты уже не станешь новым, увы, но все-таки...".

На проходящих Димка не обращает никакого внимания. Это его судьба смотреть прямо. Иногда очень далеко, но только прямо. Может быть, поэтому и обращаются прохожие только ко мне. Вот как сейчас. Я слышу замедляющиеся шаги... Ну, кто?

Молчание. Я оборачиваюсь. Девушка. И красивая. Молчит, красивая.

Любуетесь?

Она смотрит на мою работу. Смотрит рассеянно, словно по

неприятной обязанности.

На ней сиреневый костюм и серая блузка. Длинные, чуть волнистые каштановые волосы.

Капля краски стекает с моей кисти и падает у ее ног. Она вздрагивает и переводит взгляд на меня. Все с тем же выражением лица.

А потолок вы сможете побелить?
– спрашивает она. С

сомнением спрашивает.

Но такие девушки не каждый день подходят с вопросами.

Кто?
– спрашиваю я, чуть не бия себя в грудь.
– Я?! Да я...

Предательская капля опять срывается с кисти.

Димка оборачивается на наши голоса. В глазах его сменяются

цвета: серый - асфальта, с зелеными брызгами, затем - сиреневый, ненадолго. Отвернулся: темная зелень.

А обои клеить?

По-прежнему смотрит недоверчиво. И очень серьезна. Димке под

стать.

Харчи ваши, - говорю я.
– Правильно я вопрос понимаю?

При чем тут харчи?
– говорит она, произнося последнее слово

С трудом и без желания.
– Мне нужно сделать ремонт в квартире.

Ну страх как серьезна.

Что ж... Посмотреть надобно, - говорю я с солидностью

старого мастерового.
– Прикинуть. Дело-то нешуточное. Не забор красить.

Я могу заплатить только сто долларов, - поспешно говорит