Я смотрела на эту невероятную женщину и просто не могла поверить, что она, такая хрупкая и светлая, участвовала в войне! Кэр и война – абсолютно несочетаемы, это же очевидно.

– Вот и Рассел Стоун, когда подобрал меня, едва живую, исчерпавшую весь свой резерв, валяющуюся среди тел убитых боевых магов, тоже так на меня смотрел, - с грустью улыбнулась Кэр. – Только он ещё и высказался тогда. И по безголовости моей прошёлся, и по излишней самоуверенности. Но с поля боя вынес, причём на руках, потому что скользить там нельзя было. А я ловушку не заметила, вот тьма и выпила все мои силы. И переброшенных мной магов тоже…

– Какой ужас, - только и смогла прошептать я.

– Да, это было самое страшное время в моей жизни. Но сейчас всё позади, - вновь светло улыбнулась Кэр. – Мне грозил трибунал, за то… что просмотрела ловушку. Но Рассел этого не допустил. Доказал, что ловушку я упустила из-за плохого обучения, до самого короля дошёл и… основал Академию Скользящих.

– Вот как, - протянула я.

– Да, если бы не он, скользящие так и обучались бы кое-как, у частных наставников, которые и сами мало что понимают. Рассел Стоун сделал для Вестейна и всех нас очень многое. Только благодаря ему теперь скользящие так ценны. Раньше мы были, как бы поточнее выразиться, кем-то вроде кустарных мастеровых. Сейчас же выпускники академии являются самыми востребованными специалистами. Исследования, новые возможности, наша магия ещё очень юна, если так можно сказать. И Рассел продолжает развивать её.

– Юна? – с интересом покосилась я на профессора Дэнтли.

– Ты же читала историю скольжения? – спросила она.

– Да, про случайный побочный эффект эксперимента, - кивнула я.

– Ну вот, - развела она руками. – Всё новое поначалу воспринимается с настороженностью. И подобные нам ещё не так давно были, скажем так, не внушающими доверия. Мастер Стоун смог доказать нашу исключительность. И теперь тебе предстоит обучение в лучшей академии Вестейна, куда стремятся едва ли не все одарённые. Но скольжение подвластно немногим. Ему нельзя научиться, оно или есть, или нет.

– Странно, - прошептала я. – Как так может быть? Откуда-то же оно должно появляться. И почему появилось у меня? У вас же было с рождения?

??????????????????????????

– Я рождена в этом мире, где зародилась и магия скольжения, - пожала плечами профессор Дэнтли. – В подобных мне дар пробуждает сама суть магии. Гораздо любопытнее то, как зарождается скольжение в тех, кто находится за гранью нашего мира. Энергия проникает везде, для неё нет границ. Вот и тебя призвал… притянула магия.

– Столько вопросов, и так мало ответов, - покачала я головой.

– Разберёмся, - заверила Кэр. – Ты главное прояви терпение. И не суди о Расселе по его поведению. Он сейчас… немного не в форме. Слишком неожиданной ты для него оказалась.

– Почему? – спросила, полностью развернувшись к профессору.

– Понимаешь, призванные силой скольжения у нас уже не редкость. Но призванные конкретно силой скользящего это… В общем, он сам расскажет, когда созреет.

Ясно, что ничего не ясно! И Кэр явно больше ничего не скажет. Я почти физически ощутила, как она закрылась. Опять начала улыбаться, потянула меня за руку, ускорившись. И вскоре мы покинули ворота академии, окунувшись в многоголосую толпу на площади, в центре которой возвышалась статуя какого-то мужчины. Что-то мне подсказывало, что это и был тот самый маг, который случайно, в результате неудачного эксперимента, и открыл магию скольжения.

И вот, стоя перед этой статуей, я вдруг отчётливо поняла – вижу это лицо не впервые. Не саму статую, а именно лицо. Сейчас, высеченное из камня, оно было, разумеется, не живым, но я могла бы поклясться, что встречалась с прообразом, тем, с кого эту статую и ваяли.

– А… кто это? – спросила, кивнув на постамент.

– О, это прародитель магии скольжения, Никалаус Эссирот. Выдающийся маг, некогда открывший для нас межпространство, - с лёгким благоговением поведала мне Кэр.

– То есть тот, кто напортачил с экспериментом? – уточнила я.

– Можно и так сказать, - рассмеялась Кэр. – Идём, там пирожки желаний раздают!

И она потянула меня через толпу гуляющих на площади людей.

– А где он сейчас? – спросила я, следуя за профессором.

– Да кто же знает, - беспечно пожала она плечами. – Давно умер, наверное. Исчез в своё время. Вроде даже искали, но не нашли.

Странно. Почему же у меня такое ощущение, что я его знаю лично?..

Пирожки желаний оказались хрустящим печеньем, внутри которого скрывались маленькие облачка то ли пара, то ли тумана, розоватого и приятно пахнущего. Веселящиеся люди брали такое пузатенькое, ромбовидное печенье, надкусывали, а когда перед ними появлялось розоватое облачко, шептали что-то беззвучно одними губами и, зажмурившись, дули на этот дымок. И облачко стремительно растворялось, распространяя сладко-цветочный аромат.

– Хочешь загадать желание? – спросила Кэр, пристраиваясь в конец небольшой очереди к лотку с волшебным печеньем.

– И сбудется? – недоверчиво спросила я.

– Если что-то светлое и искренне, то обязательно, - с таинственной улыбкой заверила она. – Но наглеть всё же не стоит.

– То есть, не желать ничего глобального? – уточнила я.

– Ну, примерно так, - весело кивнула профессор Дэнтли. – В основном все просят что-то романтичное.

– Мне сейчас не до романтики, - закусив губу, пробурчала я.