Было решено использовать стандартные тюрьмы, хотя бы первое время. Но видит мой господин и Бог — «Небесный Клинок», я понимаю твоё недовольство этими полумерами всей своей душой!

Что же про сына Бертрама Пуллера, так родные никогда не верят в преступления, совершённые их близкими. Так было, есть и будет. Купец не был, в данном случае, исключением, а то, что в его голосе я слышал горячую уверенность в себе, ничего не меняло. Но мужчина несомненно был прав относительно наказания нижними казематами. Никто не выдержит десяти лет, проведённых в нём. Болезни, грязь, холод, сырость, голод и одиночество пожирают хуже крыс. Я видел больших, сильных, молодых мужчин, которые после года или двух, проведённых в нижнем каземате, выходили за ворота тюрьмы согнутыми, скрюченными старцами.

— Весьма вам сочувствую, господин Пуллер, но соблаговолите объяснить, почему именно ко мне вы обращаетесь с этой проблемой? — уточняю я. — Наша служба не занимается подобными делами, если конечно это не касается преступлений, связанных с применением магии. Мы — больше ищейки, чем дознаватели. А в данном случае ведь о магии и речи нет. И судя по всему, даже о ереси.

— Знаю, — ответил Бертрам. — Но не могли бы вы приглядеться к делу? Вы — человек знающий, сумеете отсеять зерно правды от плевел лжи.

Я не понимал, старается ли он снискать мою симпатию или действительно так думает. Однако, всё было именно так, как мужчина говорил. Инквизиторов обучали трудному искусству познания человеческих сердец и умов, что в большинстве случаев позволяло безошибочно распознать правду.

— Господин Пуллер, городские советы и суды проявляют неудовольствие, когда Инквизиция интересуется делами, которые не должны нас касаться. Да и моё начальство, несомненно, не будет в восторге от того, что я, вместо того, чтобы преследовать еретиков, колдунов и варгов, занимаюсь обычным убийством.

Инквизицию не волновал гнев, недовольство или жалобы даже богатых, влиятельных торговцев и их гильдий. Гораздо больше нам приходилось считаться с аристократами, особенно с теми, кто владел крупными земельными участками. К счастью, в Застенье таких ещё было мало. А в крайних случаях, когда конфронтация была неизбежна, «Небесные Лорды» писали в столицу и лично «Небесный Клинок» решал образовавшийся конфликт.

Исключительно эффективно, скажу я, он это делал. Божественно, даже. Надеюсь, за такие богохульные мысли меня не постигнет его кара… а то были такие случаи, уж я-то знаю. Один взгляд в глаза лорда Моустаса позволял ему узнать о человеке всю его подноготную, даже самую тайную. Будто бы на исповеди побывал!

Однако же, вернёмся к теме. Одним было положение официального посланца инквизиции, а совсем другим — инквизитора, пытающегося совать нос не в свои дела и занимающегося частным дознанием. Ситуация менялась на противоположную, когда инквизитор натыкался на явные следы занятия колдовством. Тогда он мог взять власть над любым городом Застенья именем «Небесного Клинка». Право на это было даровано нам самим королём. Однако, если бедолага делал это неосмотрительно, нерасторопно или из низких побуждений, то мог быть уверен, что получит по заслугам за свои деяния.

— Немало заплачу, господин Шторм, — Бертрам понизил голос, хотя пирующие на улице пели так громко, что никто не был бы в состоянии нас услышать. — Только соблаговолите взяться за дело.

— Немало? А именно? — приподнимаю бровь.

— Десять золотых задатка, — произнёс торговец благовониями. — А если вытащите моего сына из тюрьмы, добавлю сотню. Ну, пусть будет — полторы сотни.

Это было поистине королевским вознаграждением. За полторы сотни драконов большинство людей наших прекраснейших Семи Королевств зарезало бы собственную мать, а в качестве бесплатного приложения добавило бы нашинкованного отца вместе с братьями и сёстрами. Но величина суммы свидетельствовала также о том, что Пуллер считал задачу чрезвычайно сложной, и кто знает, может даже опасной.

— Дайте мне время до утра, — загружено говорю ему. — Подумаю над вашим щедрым предложением.

— До завтрашнего утра? — мужчина пожал плечами. — Завтра утром я пойду с этим к вашему другу. — Он указал головой на улицу, где Торен как раз выбивал ритм по столешнице большой, наполовину обглоданной костью.

— Дадите двадцать драконов задатка, когда появлюсь в Мифорде. Вашего сына ведь держат там? — я принял решение, ибо во-первых, золото не росло на деревьях, а во-вторых, мне нравились сложные вызовы. — А если нет, то вольному воля. — Бросаю взгляд на Смолвуда, который как раз в этот момент упал лицом в миску, полную похлёбки.

— По рукам, младший инквизитор Берик, — Пуллер протянул руку и я её пожал.

— Да, как зовут этого вашего врага? — уточняю у купца.

— Друд Вонахейм, — нахмурившись, произносит Бертрам.

— А сына?

— Хендрик.

Понятно. Запомнить не сложно. Обойдусь без записи.

— Хорошо. Сейчас договоримся об одном, — говорю ему. — Я не знаю вас и мы никогда не разговаривали друг с другом. Постараюсь приехать в Мифорд с официальной миссией, если только получу разрешение лорда Маллистера. Тогда выплатите мне задаток. Если я не появлюсь в течение месяца, ищите кого-нибудь другого.