Я дико этого не хочу. Всем телом и душой сопротивляюсь его решению, но сказать ему об этом напрямую не решаюсь.

— Ты ведь должен понимать.

— А я, разве, мало понимаю тебя, Амели? — он отстраняет меня от себя и смотрит мне в глаза.

— Ты во всем меня понимаешь, — отвечаю, стыдясь самой себя.

— Тогда разговор окончен.

Сердце больно колет и, прикусив губу, я опускаю взгляд. Я снова иду против своего сердца. И надеюсь лишь на то, что, хотя бы на этот раз, я не совершаю ошибки.

— Только прошу, без прикосновений, — прошептав это, я отхожу от него и прохожу к гардеробу, чтобы переодеться в брючный ночной костюм.

Хочется плакать, нет, рыдать. Он ведь знает, что у меня не хватит наглости и смелости прогнать его. Знает и пользуется этим. Манипуляция, проклятая манипуляция, которая так мне ненавистна.

Это ночь кажется мне длиною в целую жизнь. Она длится дольше, чем вечность. А все мои мысли только о том, что я предаю Давида, находясь в одной постели с собственным мужем. Пожалуй, абсурдность моих чувств однажды приведёт меня к устрашающим последствиям. Не выдержав напряжения, я встаю посреди ночи с постели и выхожу из комнаты. Прохожу в гостиную и включаю телевизор, желая скоротать время до утра.

— Амели. Амели, — легкое потряхивание за плечо, и я открываю глаза.

Не сразу понимаю, что происходит. Гостиная, включённый телевизор, я сплю на диване, а надо мной стоит Альберт.

«Что? Где? Когда и почему?»

— Иди в свою постель, — тяжело вздыхает и качает головой.

Осознав всю суть происходящего, привстаю, но взглянуть на него так и не осмеливаюсь.

— Я не думал, что настолько тебе противен, — протягивает мне руку.

— Ты мне не противен, — вкладываю ладонь в его руку и приподнимаясь. — Но, впредь, не дави на меня. Возможно, тогда у нас все получится.

— У нас и так все получится. Другого варианта и быть не может.

Я криво улыбаюсь его словам, а после прохожу обратно в комнату. Его уверенность порой пугает меня, никак не вдохновляя на веру в наше светлое будущее.

— Шикарно выглядишь, — произносит Альберт, встречая меня у своей машины.

— Благодарю.

Он открывает заднюю дверь машины и, взяв меня за руку, помогает сесть в неё.

Мы едет на то самое день рождение, на которое он пригласил меня неделей ранее.

Между нами царит тишина и лишь его взгляды, которые я ловлю на себе в зеркале, служат нам общением.

Оказавшись в ресторане, Альберт с большой радостью представляет меня своим друзьям, а после мы проходим к своим местам.

Долгое время я молча наблюдаю за большим количеством людей и с лица не сползает улыбка:

— Знаешь, — обращаюсь к нему на ухо, — многие лица мне уже знакомы.

— Я счастлив этому — смотрит на меня и слегка улыбается.

— Спасибо тебе. Спасибо, что рядом, несмотря ни на что.

Я, правда, ему благодарна за то, что он рядом. Поддерживает, оберегает и закрывает глаза на все мои ошибки. Это многого стоит, и мне стыдно, что я не могу подарить ему даже частички своего сердца.

— Иначе и быть уже не может. Ты становишься для меня всем, — шепчет на ухо, коснувшись моего лица.

Я натянуто улыбаюсь и отвожу глаза в сторону. Пару секунд, и я встречаюсь взглядом с Мартой. Той самой девушкой, с которой мы встречалась однажды у больницы. Она, очевидно, фотограф на данном мероприятие, так как держит в руках фотоаппарат и снимает гостей. В её глазах вновь читается призрение ко мне, к нам. И скрыть его ей на этот раз совсем не удаётся.

— Альберт, — поворачиваюсь к мужу. — Там стоит Марта, помнишь её?

— Помню.

— Почему она смотрит на меня так, будто бы ненавидит?

И снова я вижу на его лице ухмылку, от которой мне всегда становится не по себе.

— Наверное, злится, что ты со мной.

— Она влюблена в тебя? — морщу лоб.

— Что ты, — смеётся. — Она подруга Давида. Наверное, оттого и злится, — как ни в чем не бывало произносит он.

Я сглатываю ком в горле и вновь смотрю на девушку. Она уже стоит ко мне спиной и фотографирует гостей, а я стараюсь унять ту дрожь, что проходит по телу.

— Я надеюсь, на этот раз ты не помчишься на поиски правды? — шепчет, ухмыляясь.

— Зачем ты так? — смотрю на него сломлено.

— А как иначе? — приподнимает бровь и уголки губ.

— Тебя будто бы веселит сложившееся ситуация, — вырывается с досадой.

— Конечно, дорогая, — он хватает меня за руку и, прижав к себе, тянется к моему уху. — Я наслаждаюсь мыслью, что моя жена изменяла мне, — шепчет саркастично.

Начинает трясти и, задыхаясь, я дожидаюсь, когда он отпустит меня, и вскакиваю с места, чтобы выйти из помещения. Мне просто необходим свежий воздух.