Кажется, что больше ненавидеть себя уже невозможно, но жизнь продолжает доказывать мне обратное. Альберт ничего мне не отвечает, что служит мне положительным ответом на мой вопрос. Я молча отворачиваюсь к окну и стараюсь вспомнить Артема, но не могу. Что-то, как-то слабыми отрывками всплывает в голове, но это так мало и незначительно, что я не могу собрать его образ в голове.

Мы подъезжаем к больнице и нас проводят к палате. Я встречаю там своих родителей, двух незнакомых людей и Марту, которая заходит следом за нами. Получается, это к нему она тогда приходила? Получается, ещё тогда сердце не обмануло меня и почувствовало, что в коме находится кто-то, кто очень близок мне.

Возможно тогда мое сердце никогда не подводило меня… и не подводит сейчас?

Меня представляют двум незнакомым людям, как оказывается родителям Артема. И, обняв их, я чувствую что-то очень родное. От них веяло родительским теплом и любовью. Кажется, между нами была тесная связь.

Но как только я вижу Артема, все вокруг перестает существовать. Он тот мальчик, что был рядом на протяжение всех моих детских фотографий. Тот самый человек, о котором я думала последнюю неделю и которого боялась, но хотела вспомнить.

С ним, как с родителями, как с Давидом, увидев, без слов и рассказов все вставало на свои места.

Я подхожу к нему и обнимаю крепко-крепко.

— Прости, что вспомнила только сейчас, — произношу со слезами на глазах.

— Я рад видеть тебя, — говорит хрипло и старается обнять меня в ответ.

Мы долго сидим у него. Он почти не говорит, просто слушает, наслаждаясь присутствием каждого из нас. Но только на одном человеке застывает дольше всех. На той, чьи глаза, то и дело, наполняются слезами радости.

«Спасибо, что была рядом» — безмолвно шепчет губами по воздуху Артем, сжав её руку в своей.

Я расплываюсь в улыбке, заметив эту картину, но на душе начинают скрести кошки, напоминая о Давиде. На миг представляю, что его слова являются ложью, а я, поверив им, ушла, оставив его одного.

Сердце сжимается от боли, и я опускаю взгляд, стараясь скрыть ту пелену из слез, что нарастает на моих глазах.

И, видимо почувствовав моё состояние, Альберт встает со своего места и обращается ко всем:

— Нам уже пора, — объявляет уверенно.

Я злюсь на него за его решение, но не смею на глазах у всех пойти против его слов, поэтому встаю вслед за ним. Попрощавшись со всеми, я подхожу к Артёму и, прижав его к своему сердцу, шепчу:

— До скорой встречи, родной.

— Будь аккуратна, Амели, — говорит очень тихо, но строго на ухо. — Наша авария не была случайностью.

Я смотрю на него шокированным взглядом. Подобное заявление ни на шутку пугает меня.

— Никому не говори! — завершает он и смотрит мне за спину.

Почувствовав, как к моему плечу прикасается мужская рука, понимаю, что за мной стоит Альберт. И выпрямившись, я вновь прощаюсь со всеми и выхожу из палаты в сопровождении мужа.

Как же хорошо находиться под крылом у мамы. Засыпать рядом с ней и чувствовать тепло родных рук. С ней страшные мысли улетучиваются за пределы моей души, оставляя лишь лёгкое умиротворение.

Слова Артёма играют свою роль в моем душевном состоянии, — я не могу спокойно есть, спать и проживать свой день. Тысячи раз подвергаю его слова своим суждениям, стараясь убедить себя, что он ошибся. Но всегда появляется: «А если не ошибся?» и рушит барьер моего спокойствия.

И лишь сейчас, лёжа в кровати и обнимая маму, я чувствую себя в безопасности. Ведь даже если Артём прав, и наша авария — чей-то злой умысел, в данную минуту я нахожусь под защитой родительского дома. И единственное, что тревожит меня, — это то, как сообщить маме о желании развестись с Альбертом и вернуться в отчий дом.

Я остро ощущаю то, как далеки мы с ним друг от друга. Я знаю, что он делает многое для меня, но ему не под силу воскресить мое сердце и заставить его вновь забиться в унисон любви. Память медленно, но верно возвращается ко мне, и я понимаю, что никому не под силу стереть из памяти души того, чьё имя горит пламенем в моем сердце и обжигает до слёз. Этот огонь сжигает всё живое во мне и оставляет лишь пепел разбитых чувств.

Я совершила много ошибок, но самой большой из них было моё замужество. Почему я так наивно предполагала, что мне под силу усмирить безграничную любовь, которую я испытывала к Давиду? Как могла поверить в то, что однажды смогу сомкнуть глаза в объятиях чужого, когда сердце моё бесповоротно отдано другому мужчине?

И пусть я не нужна Давиду, пусть он играл мной — это сейчас неважно. Главное, что я решила для себя — с Альбертом я не останусь. Это выше моих сил. Мне никогда не привыкнуть к прикосновением нелюбимого мужчины, а ему никогда не испытать теплоты моей любви.