Я отстраняюсь от мужчины и сажусь ровно. Девушка приветствует меня, подходит к Артёму и нежно целует его в щеку.

— Как себя чувствуешь? — бережно обращается к нему.

— Отлично, — расплываемся в улыбке, рассматривая её. — Ты сегодня рано.

— Фотосессию отменили. Я ведь не помешала? — смотрит на нас двоих.

— Нет-нет. Я уже ухожу, — тороплюсь я, желая оставить их наедине.

Встаю и прохожу к стулу, где лежит моя сумка и чувствую, как чья-та пара глаз прожигает во мне дыры.

— Амели! — строгий голос Артёма заставляет с любопытством взглянуть на него.

— Да?

— Я думаю, нам всем пора поговорить!

— Если речь о Давиде, то изволь, я поеду домой, — стараюсь ответить сдержано.

— Артём, ну зачем же ей теперь Давид с судимостью, когда рядом идеальный Альберт? Пусть едет, — с брезгливостью произносит девушка.

— Марта! — парень злобно смотрит на неё.

— Что "Марта"? — зло спрашивает у парня. — Мне любопытно будет посмотреть на неё, когда она всё вспомнит, — она подходит ко мне, смотря в упор в глаза. — Когда полюбит мужа, а потом вдруг вспомнит, что любит другого. Что же потом будет делать этот потерянный зайчик? А?

— Успокойся!!! — Артем пытается остановить несдержанность девушки, но уже поздно.

Когда речь заходит о чем-то, что связывает меня с Давидом и Альбертом, её не остановить. Она слишком остро реагирует на всю сложившуюся ситуацию и вспыхивает по одному лишь щелчку пальцев.

— Хватит её оберегать! Что ты, что Давид. Где вы теперь? Один в больнице, другой в тюрьме, а она прохлаждается с мужем!

Эти слова даже для неё кажутся слишком острыми. Если Артём в больнице потому, что спас мне жизнь, то ко второму случаю я никакого отношения не имею. Её слова срывают меня с цепи. Меня разрывает от злости, от того, что она смеет судить и ухмыляться надо мной тогда, когда не знает сути.

Я подхожу к ней ближе и цепляюсь рукой в её плечо.

— Ты не знаешь, кого я люблю и как живу, — цежу сквозь зубы. — Прежде, чем кидаться громкими словами, поговори со своим другом, и пусть он, наконец, расставит всё по полочкам в твоей пустой голове. Ибо я уже по горло сыта твоими кривыми взглядами и излишне наглыми высказываниями.

— Тихо! — раздается громкий голос Артёма, благодаря которому появляется тишина.

Вырвавшись из моей хватки, Марта подходит к нему, целует, тихо извиняется, а после выпрямляется и с прежней высокомерностью смотрит на меня.

— Я зареклась ничего тебе не доказывать, но за пустоту в голове я точно в будущем услышу извинения, — она хватает свою сумку и проходит мимо меня. — Собирайся, неженка! Поедешь со мной!

Она прощается с Артёмом, пообещав вернуться, и, не дождавшись ответа, выходит из палаты. Мужчина зол на нас, это без труда можно прочесть на его лице. Но я не могу уступить этой бестактной девице, поэтому подхожу к нему и, последовав ее примеру, извиняюсь за своё поведение, прощаюсь с ним, а после спешу выйти следом за Мартой.

Мы молча едем в неизвестном мне направлении, и между нами царит острая напряженность, которая с каждой минутой лишь нарастает.

Я не понимаю, куда мы едем, и что я могу увидеть такого, что в корне изменит моё мнение? Надеюсь лишь на то, что эта дорога не ведёт к тюрьме Давида, ибо встреча с ним сведёт меня с ума.

Марта останавливает автомобиль возле высоких ворот, которые тут же начинают открываться перед нам. Мы заезжаем во двор, и я вижу, как нам навстречу выбегает большая белая собака.

Мне кажется, что я знаю это место. Будто бы бывала здесь и раньше. Но где я — вспомнить не могла.

Недолго играясь с собакой, мы входим в дом. И пока мы разуваемся, к нам вальяжной походкой идёт пухлая кошка.

— Стройняшка, — вырывается из моих уст, но я не понимаю, о чем сама говорю.

— Ты знаешь ее? — удивляется Марта.

— Нет… вроде, — отвечаю растеряно.

— Ты только что назвала её по имени, — озадачено посмотрев на меня, она берет кошку на руки и проходит во внутрь.

Разувшись, прохожу за ней. И с первых секунд обращаю внимание на невероятную красоту этого дома и его особую энергетику. Мне очень комфортно в этих стенах, так же, как и в родительском доме.

— Где мы? — интересуюсь, не сдержавшись.

— В гостях у Давида.

От этого имени всегда спирает дыхание, но сейчас кажется, что я и в самом деле могу задохнуться.

— Это его дом? — спрашиваю, совладав с эмоциями.

— Именно.

Девушка направляется к лестнице и поднимается наверх.