Пока Тартарян говорил, размахивающий руками крикун снова открыл рот. Однако теперь он его с треском захлопнул и оглянулся на своих товарищей-«делегатов». Большинство из них выглядели такими же сердитыми и несчастными, как и он, но некоторые из них, глядя на него, также качали головами, и Тартарян почувствовал облегчение. То, что он только что сказал им, было явно не тем, что они хотели услышать, но ни один здравомыслящий человек не смог бы оспорить ни единого его слова.

К счастью, в делегации было достаточно здравомыслящих людей, чтобы вытащить её из кабинета Тартаряна, и ему не пришлось приказывать выкинуть вон и расстрелять этого крикуна.

«Нет», — размышлял граф, стоя в дверях, когда его «гости» выходили за дверь, — «было бы намного приятнее просто пойти и пристрелить его. Конечно, князь не обиделся бы на меня из-за одной маленькой казни после того всего дерьма, которое я отвлёк в сторону от Дворца!»

Эта мысль вернула ему душевное равновесие, требующееся на данный момент, и он фыркнул от резко накатившего веселья. Может быть, он всё-таки должен поблагодарить этого болтливого идиота. Вряд ли он найдёт сегодня что-нибудь ещё, что смогло бы его так развлечь.

Он взглянул на часы, тикающие у него на стене, и поморщился. Если он выйдет прямо сейчас, то как раз успеет на сегодняшнюю встречу старших советников князя Гектора.

«Которая», — подумал он, — «вероятно, будет ещё менее забавной, чем эта встреча».

* * *

— Мой князь, я не хочу, чтобы это прозвучало так, как будто я сочувствую тем надоедливым простофилям, которые осаждают кабинет Терила, но они правы, — почти извиняющимся тоном произнёс сэр Линдар Рейминд.

Князь Гектор бросил на него довольно устрашающий взгляд, но казначей не дрогнул. Во-первых, потому что то, что он сказал, было правдой, а во-вторых, потому что он знал, что гнев Гектора на самом деле направлен не на него.

— Я не говорю, что собираюсь проливать слёзы по поводу их личных потерь, мой князь, — сказал он. — Я только пытаюсь указать на две вещи. Во-первых, мы страдаем не только от имущественных и финансовых потерь, но и от потери возможностей, которые могут нам очень пригодиться позже. А, во-вторых, понимание того, что черисийцы могут безнаказанно действовать вдоль побережья самого столичного герцогства, начинает оказывать серьёзное влияние на моральный дух ваших подданных. Я вижу определённые признаки этого среди членов торговых и мануфактурных ассоциаций, и я уверен, что это оказывает влияние на всех наших людей, по крайней мере, в некоторой степени.

— Я не могу не согласиться ни с чем из того, что только что сказал Линдар, мой князь, — сказал Тартарян, прежде чем Гектор успел заговорить. — Проблема в том, что я не вижу, что мы можем с этим поделать. Разведчики Кайлеба обнаружили все военные корабли, которые у нас есть. Его проклятые шхуны патрулируют у каждого порта, где они нашли хоть один из моих галеонов, и у каждой из этих шхун есть около эскадры черисийских галеонов, ожидающих, ровно на таком расстоянии, что их не видно с берега, пока их вызовут, если кто-то из моих капитанов попытается выйти в море.

— Не могли бы мы перебросить дополнительные силы с Тёмных Холмов? — с тревогой спросил Рейминд, переводя взгляд с Гектора на графа Каменной Наковальни.

— Не понимаю, как… — начал Каменная Наковальня, но Гектор перебил его.

— Нет, — сказал он твёрдо, почти резко. Затем он потряс головой, как лошадь, отгоняющая муху, и немного криво улыбнулся Рейминду. — Я не пытаюсь откусить тебе голову, Линдар. Честно говоря, мне бы хотелось откусить чью-нибудь голову, хотя бы для того, чтобы облегчить своё разочарование. Но я не собираюсь начинать с человека, который управляет моими финансами и всего лишь пытается сказать мне правду.

Рейминд улыбнулся в ответ на улыбку князя и кивнул головой в знак согласия, а Гектор продолжил:

— В настоящий момент, позиция Корина на Перевале Талбора — единственное, что удерживает всю армию Кайлеба от вторжения в Менчир. Я сильно подозреваю, что то, что он мог бы сделать с сорока или пятьюдесятью тысячами морских пехотинцев, особенно с учётом того, что все они, кажется, имеют эти проклятые Шань-вэй ружья, затмит то, что мы видим сейчас. Не говоря уже о том, что это будет стоить мне столицы, что также может оказать некоторое негативное влияние на моральный дух.

— Я понимаю это, мой князь, — сказал Рейминд. — В то же время, меня беспокоит возможность, о которой Терил говорил в самом начале. Что, если Кайлеб решит использовать свои транспорты, чтобы развернуть всю свою армию за спиной сэра Корина, даже не атакуя его позиции в Талборе?

— Он всё ещё может так поступить, — сказал Каменная Наковальня.

Граф выглядел старее, чем месяц или два назад. Шокирующая полнота поражения, понесённого его сыном при Переправе Хэрила — и новость о том, что сэр Чарльз Дойл был серьёзно ранен и захвачен в плен черисийцами — сильно потрясла его. Когда они с Гектором изучили отчёты Гарвея, они поняли, что случившееся, безусловно, не было его виной. Или, если уж на то пошло, чей-то ещё. Тот факт, что он сумел вытащить почти четыре тысячи своих пехотинцев, и практически всю свою кавалерию, из черисийской ловушки, был примечателен в данных обстоятельствах… а также объяснял, что случилось с Дойлом и практически со всеми его артиллеристами. Но то, что произошло на Переправе Хэрила, было мрачным предупреждением, что любое будущее сражение в каком-нибудь месте, хоть отдалённо похожем на открытую местность, будет дорогим предприятием.