«Эрик определённо выглядит так, как подобает великому викарию», — сардонически подумал Трайнейр. Это был высокий человек, с широкими плечами, волосами, посеребрёнными прошедшими годами (и благоразумной помощью камердинера и парикмахера Великого Викария), пронзительными глазами, мощным изогнутым носом и высоким благородным лбом. К счастью для целей Трайнейра, человек внутри этой впечатляюще царственной внешности понимал реалии Храмовой политики, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы правильно выполнять указания.

Сейчас Великий Викарий проследовал к своему трону в мёртвой тишине. Он уселся на него, глядя на ряды викариев и архиепископов, и выражение его лица было спокойным. Несмотря на то, что каждый присутствующий на этой аудиенции знал, что выражение его лица было частью тщательно продуманного театра, который они все здесь наблюдали, многие из них действительно, по крайней мере, немного, расслабились, когда они посмотрели на него. Трайнейр с удовлетворением наблюдал за их реакцией. В конце концов, способность Эрика излучать такую рассудительную, спокойную уверенность была одной из главных причин, по которым Трайнейр выбрал его для возведения в ранг Великого Викария.

— Дорогие братья в Боге, — сказал Великий Викарий после короткой паузы, — мы приветствуем вас и благодарим за благочестивое братство, в котором мы все собрались, чтобы сообщить вам о состоянии Божьей Церкви и работу среди миллионов и миллионов душ, вверенных нашему пастырскому попечению всемогущими руками Бога и слуги Его Лангхорна.

Его голос был ещё одной причиной, по которой Трайнейр выбрал именно его. Это был глубокий, великолепный, бархатистый бас, который доносился до слушателей с уверенностью, что перед ними человек, знающий, что делает, внутренне столь же уверенный, насколько это выражало внешне его лицо. Это впечатление ещё более усиливалось его способностью запоминать длинные речи, такие как Послание, и произносить их искренне, страстно, даже не заглядывая в заметки или сценарий. Если бы Эрик обладал силой интеллекта, соответствующей его другим качествам великого викария, он был бы человеком, которого следовало опасаться… а Замсин Трайнейр вынужден был бы искать другую марионетку.

— Многое произошло за прошедший год, — степенно продолжил Великий Викарий, произнося строки, которые Трайнейр сочинил для него, с размеренной, убедительной серьёзностью. — Многое из этого было хорошим, способствуя славе Божьей и спасению верующих в Него. Однако, как всем нам известно, мы также обнаружили, что столкнулись лицом к лицу, как не сталкивался ни один другой Великий Викарий или Викариат со времён самого Лангхорна, с открытым вызовом Шань-вэй в этом мире. Тёмная Мать Зла в который раз ткнула своим пальцем в совершенство Божьего дела, снова стремясь испортить и подорвать всё доброе ради службы злу.

Один или два викария явственно напряглись, и Трайнейр скрыл язвительную улыбку за своим тщательно вышколенным выражением лица. Очевидно, по крайней мере некоторые члены викариата продолжали надеяться, что всё это можно будет просто утрясти. Что именно могло бы побудить их цепляться за такую тщетную надежду, было больше, чем канцлер осмелился бы сказать. Без сомнения, некоторые из них — на ум ему пришло имя Сэмила Уилсинна — цеплялись за веру в то, что между Церковью Черис и законной Церковью Господа Ожидающего всё ещё может быть найден какой-то компромисс. Что ж, пришло время раз и навсегда выбить эту идею из их голов, если, конечно, Фирейдский Трибунал ещё не сделал этого.

— Все мы, — продолжил Эрик, — слишком хорошо осведомлены о событиях, которые произошли в Черис, а теперь и в Чизхольме. Мы слышали отговорки и предлоги, на которых раскольники основывали своё отступничество, своё неповиновение законной, данной Богом власти Матери-Церкви над душами и духовным благополучием всех детей Божьих. Мы слышали их ложь, распознавали их фальсификации. И совсем недавно мы увидели свидетельства их готовности прибегнуть даже к кровавому убийству священников самого Бога. Взять в свои мирские, неосвящённые руки освящённый суд Божьего священства, который Священное Писание оставило исключительно для Инквизиции и Совета Викариев, действующих со всей должной осмотрительностью и под руководством самого Бога и Архангелов.

Он помолчал, торжественно оглядывая свою аудиторию, затем продолжил тем же ровным голосом:

— Все эти преступления и извращения достаточно ужасны, чтобы наполнить любую благочестивую душу ужасом и отвращением. И всё же я должен сказать вам, братья мои, что Управление Инквизиции собрало новые доказательства, новые знания, которые ясно показывают, что этот раскол, это неповиновение — часть долгого и тщательно вынашиваемого заговора. Что беспочвенные обвинения раскольников в адрес Матери-Церкви — это клин, открывающий путь не к простому неповиновению авторитету Матери-Церкви, а к еретическому отвержению самых основных и фундаментальных учений, переданных нам от самих Архангелов.

По всему огромному залу Большого Совета лица напряглись, а глаза сузились. Жаспер Клинтан позаботился о том, чтобы тщательно подготовленные, отрывочные слухи о признаниях черисийцев, находящихся в застенках Инквизиции, достигли соответствующих ушей. Но это были всего лишь фрагменты, намеренно сформированные, чтобы подготовить почву для послания Великого Викария, не выдавая содержания этого послания.

— Многое из того, что мы недавно узнали, подтверждает то, что мы считали истинным. Это убеждение было главным в нашем сознании, когда мы предприняли серьёзный шаг, отлучив от церкви раскольничье руководство и возложив на всё королевство Черис тяжёлое бремя интердикта. И всё же мы не обнародовали их и не поделились ими даже с нашими братьями по Божьему викариату, потому что находили их настолько тревожащими, настолько трудными для понимания, что мы требовали доказательств. Мы не будем делиться с вами даже сейчас всем, что узнали. Честно говоря, мы по-прежнему считаем, что должны быть представлены дополнительные доказательства, прежде чем такие серьёзные обвинения могут быть публично предъявлены любому чаду Божьему. Со временем, когда это доказательство будет в руках и время для борьбы с врагами Бога полностью наступит, мы поделимся с вами — и со всем телом Божьей Церкви — полной природой врагов, которые поднялись, чтобы оспорить господство Бога над его собственным миром.