К счастью, мстящие оставили меня в покое.

На время – я это знала, чувствовала печенкой. Мстящие обдумывали, приглядывались, делали выводы, прикидывали, как меня достать.

Слух о том, что Рэдгоун – мой жених, расползся по академии с ужасающей скоростью. На меня смотрели косо и с …завистью. Девчонки считали, что мне дико и незаслуженно повезло, и ведьмак прежде, еще когда я была маленькой, заключил договор с моей бабушкой.

– Конечно, договорной брак. Всё понятно! – Нинель с Газелью не считали нужным приглушать голоса, когда обсуждали мою помолвку.

Впрочем, хоть они меня и обсуждали, но в то же время – игнорировали. Не здоровались и не замечали в упор.

– Она же неудачница! – смотря в сторону, рассуждала Газель. Удивительно, что она не боялась меня и не переживала, что я буду ей мстить за фокус с ленточкой,- Кому нужна лесная ведьма-сиротка?!

– Никому! – поддакивала Нинель, - Кроме спятившего некроманта.

– Ты думаешь? Да нет, он бы не польстился… Говорят, он лечил ее от болезни, - подмигнула она.

– Надеюсь, не заразной? – захихикала ее подруга.

Слушать сплетни – верх глупости. А слушать сплетни о себе – верх мазохизма.

Я всегда считала, что самоуважение и нервы нужно хранить в целостности, а не распылять на разных дураков. Так что, пересев на заднюю парту, я избавила себя от ненужного соседства.

Кстати, Рэдгоун - единственный, кто за эти дни радовал меня и вел себя вежливо и достойно. Как и положено взрослому умному мужчине. После зельеварения он у всех на глазах очень вежливо попросил меня остаться в аудитории, якобы чтобы обсудить рецепты и снадобья из учебника.

Под дружное хихиканье и косые взгляды мы остались одни.

– Ну что, Гелла? Непросто учиться в академии Гладостей?

– Нормально. Придурков, конечно, больше, чем в столичных академиях, но терпимо, - улыбнулась я.

Рэдгоун мне нравился. Без налета зазнайства, без стращания и запугивания, он интересно вел уроки и доступно объяснял сложные лекции. Вот бы по всем предметам у нас были такие преподаватели!

Конечно, ни о каких снадобьях мы не разговаривали.

Вместо этого ведьмак расспрашивал о происшествии в моей комнате – слухи дошли и до него, и о том, что я обо всём этом думаю. И как буду ходить без сапог.

– Они у тебя были заговоренными? – мельком спросил он.

– Да! И я не понимаю, что за колдовство смогло их одолеть!

– Любопытно! – ведьмак скосил глаза к переносице, - То лич бродит по городку, то сапоги из драконьей кожи разрываются будто бумажные…

– То дети пропадают. А на меня вешают порчу, - подхватила я.

– Подозрительно всё это, - согласился ведьмак.

Мы поговорили о том, как я должна вести себя в академии: не нарываться на неприятности, не выпячивать факт нашей помолвки и вообще, никуда не ввязываться. И не покидать академию, не предупредив его. И подтянуть успеваемость по некромантии, чтобы не нервировать Формблю.

– Тебе самой будет легче с ним общаться, - загадочно сказал напоследок ведьмак и через пятнадцать минут разговора «без свидетелей», отправил меня восвояси.

Что ж, с некромантом я и вправду один раз пообщалась. И мы даже не прокляли друг друга, что еще удивительнее.

На лекции меня спросили про ускоренное поднятие нежити, и я сходу смогла продемонстрировать аж два способа. Правильно и действенно – скелет в углу некромантского подвала принялся отплясывать польку. Это был пусть и смешной, но побочный эффект от того, что я неправильно произнесла заклинание «побыстромуподнялсяну».

Пару раз в коридорах я сталкивалась нос к носу с Эриком, и он окидывал меня презрительным и угрожающим взглядом. Татушка на его шее как будто загоралась от одного моего присутствия.

Меня это нервировало еще больше, чем задумчивый взгляд некроманта.

Ночью мне снились кошмары: я видела, как меня помещают в некромантские подвалы, и понимала, что оттуда ни за что не выбраться.

Алехандро, который всё это время также успешно игнорировал меня, во сне угрожающе скалился и смеялся злодейским смехом.

Мне не помогало успокаивающее средство, я видела кошмары каждую ночь.

Но не только это расстраивало меня! Диндон, мой единственный друг, почему-то избегал меня и сторонился. На лекциях – не разговаривал, тоже, видимо, решив подтянуть учебу к новогодней стипендии. А на переменах быстро собирал свои вещи и убегал во двор академии или в свою комнату – мне ни разу за эти два дня не удалось поймать его и переговорить.

А тут еще Формблю поставил ему две двойки за невыполнение домашнего задания. Мне – четверку, а ему – вот так! И я не понимала, что беспокоит моего друга и почему он так странно себя ведет.