Шрифт:
— Пап! — взмолился Денис. — Ты сейчас всё поймёшь!
— Ну, валяй, я слушаю, — сказал Николай Николаевич, пристраиваясь на краю ванны и вытирая со лба пот.
— Папа, ты узнал у старого льва, что такое «П 1000»?
— Это что, имеет какое-то отношение к твоему опозданию?
— В том-то и дело. Ещё не узнал, нет?
И Денис, торопясь и захлёбываясь, рассказал, какая история приключилась сегодня на полянке у дуба.
— Яшка — это такой с расплющенным носом? — спросил отец.
— Ну да.
— Фамилия Лещ?
— А ты его знаешь?
— Немного. Видать, хороший парень, этот твой Яшка Лещ. Ты себе друзей выбираешь что надо.
— А чего же его, высаживать? — буркнул Денис.
Николай Николаевич немного замялся.
— Это вообще-то, конечно… А у дома ты зря стоял. Там парадная проходная. Лещ вошёл с улицы, а ушёл через двор.
— Откуда ты знаешь?
— Специальность у меня такая, — сказал папа. — Как ты думаешь, он тебя, не заметил?
— Ты что!
— Уверен?
— Во! — чиркнул Денис пальцем по горлу.
— Предположим, — задумался Николай Николаевич и вытер со лба пот. — Предположим…
— А он на почте в ящик письмо не бросил? — спросил Денис.
— Вряд ли, — проговорил Николай Николаевич. — Стоит ли из-за этого в город ехать. Идём-ка.
Они вошли в комнату. Мама всё ещё зябко растирала плечи.
— Мать, — сказал Николай Николаевич, — прости нас, пожалуйста. Совершенно особый случай. В ложе не сидели, в ресторан не заглядывали. Выполняли важное поручение. Ты нам веришь?
— Пока да, — улыбнулась мама.
Он обнял её и поцеловал.
— Вот и хорошо. Ложитесь-ка спать. А мне нужно в одно место съездить. Совсем из головы вон.
— Коля! — удивилась мама.
— Нужно, — сказал Николай Николаевич и чиркнул себя пальцем по горлу. — Во как нужно! Думаешь, я зря гладил брюки?..
Взрывчатка
Альберта Казимировича Кууза вместе с Фомичом и авоськой, которую «кто-то забыл на столике кафе», доставили в управление в закрытой машине с красной полосой вдоль бортов. Прежде в подобных машинах Альберт Казимирович не катался и поэтому немного нервничал.
— Это шантаж, — твердил он. — Привели незнакомого человека, заставили меня развёртывать какой-то свёрток.
— Безобразие! — в тон ему возмущался Николай Николаевич. — И Фомича вы, конечно, совершенно не знаете.
— Да, я увидел его впервые. Те времена, когда подстраивали такие штучки, давно прошли, товарищ майор.
— А не знаете ли вы Бахромцева?
— Нет.
— И Сумова, конечно, тоже не знаете?
— Не знаю.
— И никакого золота вы никому не продавали?
— Нет.
— Странно. Значит, вышло недоразумение. А у меня, понимаете, недавно был человек, который показал, что скупал у вас золото.
— Какое золото?
— То, что лежало в пакете, который вас заставили развернуть. То, которое раньше вам привозил от Бахромцева Сумев и за которым вы теперь послали Фомича.
— Ложь! — воскликнул Альберт Казимирович.
Николай Николаевич сокрушённо развёл руками.
— Что ж, если ложь, мне остаётся только одно: извиниться перед вами и отпустить. А с сотрудников за недоразумение я взыщу.
— Издеваетесь?! — взвизгнул Кууз.
— Вот те раз! — удивился Шапранов. — Но если вы совершенно невиновны… Между прочим, вы не очень торопитесь?
— К сожалению, тороплюсь. У меня работа.
— Тогда всего несколько вопросов. Какую записку вчера вечером принёс вам Яков Лещ?
— Я не знаю никакого Леща.
— Вот это уж совсем зря, — поморщился Николай Николаевич. — Нельзя же теперь отказываться от всего света. Так вы, чего доброго, заявите, что и Тосю не знаете.
— Какую Тосю?
— Из парикмахерской.
— При чём здесь она?
— Значит, её вы знаете?
— Немного.
— Вот так лучше. Я расскажу, при чём здесь Тося. Как-то вы познакомили её с Сумовым. Этот самый Сумов хорошо знал, что пакеты, которые он возил из Лисьего Носа, начиняются отнюдь не взрывчаткой. Знал он также, кому вы продаёте золото. К одному из ваших постоянных клиентов он и забрался в квартиру. К сожалению, ваш клиент умолчал, что у него пропало золото. Испугался. Он сказал нам об этом лишь на днях. Ну, Сумова мы, разумеется, взяли быстро. И вот какую интересную запись в его книжечке нам удалось обнаружить.