Отцу была выделена койка в рабочем общежитии. Когда приехали, им в общей комнате за занавеской дали вторую кровать — на всех.

Отцу было плохо, но бригадир, не разбираясь, отправил его на работу.

Лесозаготовки были разбиты на кварталы. Они поселились в четвёртом.

Первый день, пока осматривались. Все были в замешательстве. Вечером приехал с лесозаготовок отец. Вяло поел и тут же уснул. Ночью мать не спала, сидела рядом с ним, раскачиваясь. Отец весь горел, стонал и бредил во сне. Утром его отвезли в Ладву, в больницу, мать уехала его сопровождать.

Бригадир оформил мать уборщицей в общежитии. В её обязанности входила уборка помещений, а так же кипятить воду в соседнем здании, и носить кипяток в бак, в общежитие для рабочих. Но мать теперь каждый день пешком ходила к отцу в больницу, туда и обратно — четырнадцать километров. Поэтому, в Шуркины обязанности входило подметать пол и носить кипяток.

Коля с Алексеем были у бригадира на подхвате: то грузить, то вывозить что-то. Вася им помогал.

Так шли день за днём, неделя за неделей. Пролетел апрель, прошла неделя мая — уже семь недель отец лежал в больнице, а лучше ему не становилось.

В этот день, мать с утра собрала еды и ушла к отцу. Обычно возвращалась к обеду, а тут нет и нет. Сашка вышла на улицу, решила ждать здесь. Майское солнышко приятно припекало. На лужайках снег давно сошёл и буйно цвела мать-и-мачеха. Куда ни бросишь взгляд — всё усыпано её мелкими, жёлтыми цветочками. Но в лесу снега было ещё много.

Издали заприметила тёмный силуэт матери, та шла еле передвигая ноги. Сашка побежала ей на встречу.

— Маам, что ж так долго то? Как отец?

Губы матери задрожали, махнула рукой:

— Погоди, Шура, не до тебя пока. Где ребята?

— Так с обеда снова в лес уехали.

Мать кивнула и побрела к бараку. Сашка плелась следом. Боялась снова задавать вопросы. Тревога охватила её.

Когда пришли братья, мать всё так же сидела уставившись в стену. Ребята обступили её и молча ждали, боясь услышать худшее.

Мать подняла глаза:

— Нет больше отца, сыночки, нет вашего папкиии, — заплакала в голос.

Шурка сразу и не поняла, как это нет? Потом мать стала рассказывать, как она пришла, а он уже в коридор вынесен.

— Потрогала, ещё тёплый был… Лечили то от бронхита, а у него, оказалось, воспаление лёгких было… Не спасли… Как же мы теперь без него то? — плечи матери безудержно содрогались.

Огорошенные известием, ребята молчали. Они пока не могли осознать, что отца больше нет.

После похорон отца, семью перевели в восьмой квартал. Лесозаготовками там уже не занимались, и общежитие пустовало. Но здесь находилась конюшня с инфекционными лошадьми, вот ухаживать за ними и входило в обязанности семейства. Всем работы хватало: кормить, убирать, сено заготавливать, возить… Здесь же работала кузница. Водили лошадей подковы менять.

Сашке такая работа пришлась по вкусу. Только проснётся — бегом в конюшню. Лошади были разные, но она сразу выделила самых статных, молодых. Надо съездить дров привезти, запрягает не спокойную лошадку, а выбирает самого-самого красивого да резвого коня.

Чёрный жеребец, по кличке Буран, был её любимцем, но подчиняться Сашке не желал. Чтобы накинуть на него уздечку, Саша вставала на край кормушки и на цыпочках тянулась, а Буран вытягивал шею и отводил голову выше и выше. Иногда у неё получалось его обхитрить: уздечку спрячет за спину, протянет травку — жеребец губами потянется, наклонит голову, тут уж она не теряется, накидывает узду. Но Буран быстро учился и часто успевал и траву взять, и голову отвести. Тогда, провозившись вдоволь, Сашка шла запрягать Ракету. Рыжая лошадка, в белых носочках, ей тоже очень нравилась. Характер у лошади был покладистый, девочку слушалась, но к Бурану Сашка испытывала особые чувства.

В нескольких километрах по лесной дороге протекала речка, туда ездили с ребятами чистить да купать лошадей. Пока ими занимаются — сами порезвятся.

Сегодня Николаю конюх дал задание нескольких лошадей сводить к кузнецу, чтобы поменять подковы. Куда ж без Сашки? Увязалась следом.

— Коля, а Бурана тоже надо подковать?

— И Бурана тоже, — усмехнулся брат.

— Давай, тогда его первого поведём?

— Первого так первого. Как скажешь! — Коля накинул на жеребца уздечку и подвёл к кормушке.

Сашка уже стояла на краю. Вскарабкалась на коня и, довольная, обняла Бурана за шею.

Коля вывел коня на дорогу. Сашка, держась за гриву, грациозно ехала верхом. Отсюда, с высоты, всё смотрелось по другому и она наслаждалась моментом. Конь мирно шагал по дороге рядом с братом.

К кузнице надо было свернуть на тропинку. Коля потянул коня за узду — Буран напрягся, захрапел и вдруг резко дёрнулся обратно. Взвился вверх. Уздечка выскользнула из рук Николая. От неожиданности он покачнулся, палка, на которую опирался, осталась впереди. Нога подвернулась, и он упал. Почуяв свободу, жеребец развернулся и галопом понёсся обратно в конюшню. Сашка без узды не могла остановить коня и изо всех сил держалась за гриву. Конюшня стремительно приближалась. Сашка зажмурилась. Конь влетел в ворота, и, замедляясь, скрылся в конюшне. А её голова не вписалась в низкий проём. Со всего маху ударившись лбом, девочка кубарем свалилась на землю. Едва оправившись от шока попыталась встать, но в глазах потемнело, подступила тошнота к горлу, в ушах стоял звон. Пришёл Николай.