Успокоив совесть тем, что в итоге никто совершенно не потерпел ни малейшего убытка, я вышла на улицу и задумалась о том, куда бы мне пойти, пока не стемнело. Местное солнце стремительно клонилось к горизонту, но вокруг по-прежнему было светло, словно существовал ещё какой-то источник света. Даже не пытаясь в этом разобраться, я стояла возле витрины самой большой лавки Блайвиля — видимо, только её владелец мог позволить себе такую роскошь, как стеклянная витрина — и рассматривала выставленные образцы местной одежды.

Внезапно откуда-то донёсся заунывный звук колокола, и я встрепенулась: ведь если есть колокол, то, значит, есть и храм или монастырь? А вдруг это именно то, что я ищу?

Жители Блайвиля, заслышав колокол, с недоумением переглядывались, хотя и встревоженными не выглядели. Я оставила витрину в покое и почти бегом направилась в сторону центральной площади. Для этого мне нужно было пройти насквозь одну из лавок: я уже выяснила, что большинство из них были проходными, чтобы посетители могли войти в разных улиц. Так я могла сэкономить несколько минут, и почему-то мне это сейчас показалось очень важным.

Я забежала в лавку, о которой наверняка знала, что она проходная, и чуть не наткнулась на владельца, аккуратно раскладывающего на прилавке расшитые жилеты, столь модные в Блайвиле. Проскользнув мимо не заметившего меня хозяина, я услышал, что колокол замолчал и, рывком распахнув входную дверь, застыла на месте. Потом медленно закрыла глаза, постояла так минуту и осторожно приоткрыла один глаз.

– Мамочки… - пискнула я, потрясённо глядя на пыльную и абсолютно пустую улицу, на заброшенные дома, тоскливо глядящие на меня с противоположной стороны и на сиротливо раскачивающуюся потрескавшуюся вывеску.

Нечеловеческим усилием воли заставила себя не завизжать от страха и оглянуться, затем медленно обвела взглядом покрытый толстым слоем пыли прилавок, истлевшие тряпки, бывшие когда-то, как я теперь знала, роскошно расшитыми мужскими жилетами.

Осторожно вышла на улицу и медленно побрела в сторону трактира, где провела сегодняшнюю ночь — как-то внезапно кончились силы, и я поняла, что никуда уже сегодня не пойду, просто потому что не смогу.

В ужасе представила себе, как друзья ищут меня, но мысль о том, что они могут уйти дальше, в следующий мир, оставив меня здесь, гнала от себя всеми силами. Они не такие! Они непременно найдут способ отыскать меня и спасти. Бэйл может отправить на мои поиску ургейса, и Шахран наверняка отыщет меня, куда бы я ни провалилась, сойдя с тропинки на том кладбище. В конце концов, есть ещё Мортимер, который вроде как заинтересован в успехе нашей миссии. Успокаивая себя подобным образом, я дошла до уже знакомого трактира.

«Блайвильская роза», обещавшая своим гостям еду, ночлег и увеселения, встретила меня всё тем же пустым залом, разве что вчерашней бутылки на столе не было: Чарча убрала её ещё утром. Сегодня я решила, что спать вторую ночь на неуютной деревянной лавке — не самая удачная идея. Поэтому, вооружившись на всякий случай какой-то пыльной не то колотушкой, не то скалкой, я по скрипучей лестнице поднялась на второй этаж.

Обойдя все комнаты, поняла: ни в одной из них ночевать я не буду, просто потому что мне банально страшно. Поэтому попыталась выбрать среди полурассыпавшихся тряпок нечто более или менее сохранившееся, спустилась вместе с добычей вниз и расстелила найденное тряпьё на уже опробованных скамейках.

Устроилась, поняла, что так гораздо удобнее и, подумав, что ни за что не усну, тут же провалилась в глубокий сон.

– Чарча, бездельница, где тебя носит?
– крик трактирщика разбудил меня и я распахнула глаза, вскочив на своём импровизированном ложе. Молча, не в силах вымолвить ни слова, смотрела на толстяка, возившегося за стойкой.

– Чарча, да сколько тебя звать можно!
– рявкнул он.
– Скоро посетители пойдут, а у тебя столы не протёрты и пол не метен!

Перевела взгляд на стол и увидела на нём три бутылки и стакан, хотя вчера я точно ничего не приносила. Появившуюся из кладовки Чарчу встретила уже почти обречённо, понимая, что наблюдаю вчерашние события. Из интереса пошла в кухню и увидела, как девица помешивает в том же котле ту же еду.

Чарча тем временем нарезала сыр, от которого я снова взяла кусочек — надо поесть, пока такая возможность предоставляется — и унесла его в зал.

Вышла на улицу и увидела оживлённый город, точно такой же, каким он был вчера. Отправившись в парк, села на скамейку и стала ждать вчерашних женщин, надеясь, что если я прослушаю их разговор с самого начала, то смогу понять, как мне найти эту обитель святой Кэтрин.

Дамы появились ближе к вечеру, но я терпеливо их ждала, боясь пропустить. Они неспешно обогнули фонтан и присели на вчерашнюю скамеечку. К сожалению, никакой полезной информации я из их разговора не почерпнула кроме сведений о том, что обитель находится где-то в городе.

Разлившийся в вечернем воздухе звук колокола я услышала, когда бесцельно брела по одной из улиц, решив, что буду методично обшаривать весь город, пока не обнаружу обитель.

Я уступила дорогу конному экипажу, которых в Блайвиле было достаточно много, и когда снова взглянул на улицу, то медленно глубоко вздохнула. С каждым ударом колокола город словно выцветал, люди бледнели и как будто растворялись в воздухе, а дома старели, ветшали. Как только растаяло эхо последнего удара колокола, Блайвиль снова стал таким, как им я увидела его, пройдя в ворота в первый раз.