— Доктор Синичкина не была замечена в официальных связях с мужчинами, — Кеша мигал индикатором работы оперативной памяти. — Она одинока и последние двадцать лет занималась научной работой. Близких родственников нет. Воспитывалась в элитном пансионате для девочек, потерявших родителей. Её отец и мать погибли в авиакатастрофе, когда Елене было два года.

— Нет у неё никого, — хмуро сказал Хромов. — Я проверял её досье. Её отец был талантливым учёным-астрофизиком. Даже учебник написал… Хотя и был молод.

— Вот и ответ на все тайны, Ярослав Игоревич, — прикрыл глаза Плотников и выдохнул воздух, будто расслабляясь. Потом резко дернул веками вверх. — Но не время бить в фанфары. Нам ещё многое неизвестно в этой истории. Например, почему каюта доктора Скачковой пуста, как барабан. И эту каюту охранял воинственный «Трезор», готовый влепить в моё тело крайне неприятные для моего здоровья электроды. Кто-то же обезвредил этого нахала, пока Кеша высматривал за какой угол ему спрятаться.

— Шеф, я был не в себе, — виновато опустил фотоэлементы Стажёр. — Не надо лишний раз напоминать мне о расплате за удовольствие.

Плотников, склонившись, поднял руки, выражая этим жестом, что больше напоминаний не будет.

Хромов начал рассуждать.

— Допустим, что Скачкова хранила файлы волонтеров у себя в каюте. Потом забрала их и Сенников «подвесил» там охранный комплекс.

— За-чем? — по слогам спросил следователь. — Кого они там ждали? Меня? Так я там ничего не нашёл. Нет, тут что-то другое. Такое, что вот так не лежит на поверхности.

— Так что будем делать, Николай Иванович? — командир станции развёл руками.

— А будем, полковник, моделировать возможные ходы и искать решение. Что должны были делать добровольцы в эксперименте?

Хромов явно растерялся.

— Технология эксперимента Скачковой была мне неизвестна. Я и в эксперименте Наташи мало что понимал. Электромагнитный луч большой мощности должен был выйти на какую-то пространственную отметку… Бред какой-то. Хотя, возможно, под этой формулировкой спрятали что-то другое. Эксперимент Марины Скачковой, как я понял, предполагал изъятие разума из добровольцев, сохранение потока нейронов на некой энергетической матрице и посыл этой матрицы в сторону Титана. Это в общих чертах…

— Изъятие разума, говорите? — Плотников прикусил палец. — Так, так… Вот как сейчас не хватает действительно учёного, чтобы объяснил нам все эти научные хитросплетения! Создаётся впечатление, что эксперименты на станции лишь ширма для чего-то другого. Знать бы, для чего! — он повернулся к Хромову. — Что тут такого ценного на станции? Не просто же так приволокли сюда этих «туристов»!

— Да не знаю я! — возбуждённо выкрикнул полковник. Потом, успокоившись, заговорил спокойно. — Но это должно быть действительно очень ценно. Посыл экспедиции с таким количеством людей стоит огромных денег.

— Вот и будем из этого исходить, — так же спокойно проговорил следователь. — Что из себя представляют экспериментальные капсулы для добровольцев? Я, кстати, видел эти яйцеобразные предметы подсоединённые кучей трубок и проводов.

— Это не они, Николай Иванович, — смущённо огорчил Плотникова Хромов. — Вы видели медицинские капсулы реанимации. Экспериментальные для добровольцев выглядят как здоровенные саркофаги Египетских фараонов. И что меня особенно удивило — питаются энергией по толстенным кабелям…

Хромов замолчал, будто его в тот момент осенило. Он ошалело глядел на Плотникова, открыв рот. Потом захлопнул и хрипло прошептал:

— Что там за варево они готовили?!

— А я вам могу сказать, — спокойно ответил Николай Иванович. — Назовём это лекарством, хотя к данным медицинским препаратам то, что готовили на станции, не относится. Пытаясь объяснить мне некий феномен жизнедеятельности пострадавших женщин, Сенников чуть-чуть, но проговорился. А я запомнил.

— Ну и память у вас, подполковник!

— Не жалуюсь, — самодовольно улыбнулся Плотников.

— И что это, по-вашему?

Николай Иванович выдержал эффектную паузу.

— Наркотик, Ярослав. Уникальный и очень дорогостоящий. А «туристы» — просто подопытные кролики.

— Бред, — фыркнул Хромов. — На космической станции производство наркотиков?! Вы явно перебрали с кофебенди.

— А где ещё имеется возможность безболезненно и без следов подключиться к атомному реактору? Производство, по всей видимости, требует огромнейшего количества энергии. На Земле отследить такое запросто, а вот в космосе… Под эгидой ВКС!