— Я не обнаружил хакерских атак на свои сервера, — спокойно сказал Стажёр. — И в сетях базового интеллекта чьего-то постороннего присутствия. Шеф, хочешь, чтобы я просканировал блоки Прометея? Но это займёт часов сорок, не меньше. И мне понадобиться свежий дополнительный контур, и дополнительная энергия.

— Я не могу распоряжаться энергией на станции, — тихо признался Хромов. — Как и связью с Землёй. Я ничего не просил у руководства ВКС…

— То есть?! — резко взглянул на полковника следователь.

— Просьбы на Землю и распоряжения по станции поступают от кого-то неизвестного.

— Ничего себе я попал! — Николай Иванович почувствовал себя дурно. — Получается, что мы у кого-то в заложниках. Так?

— Почти. Он не выдвигал требования. Или она… Я не знаю.

Плотников усмехнулся.

— А спектакль то зачем разыграли?

— А сценарий был нам предоставлен, подполковник.

— Вот как?! Интересно! Там у шлюза всё ещё торчит транспортный корабль…

— Не думаю, что вы сможете им воспользоваться, Николай Иванович. Мы попытались отправить на Землю один из спасательных шаттлов. У нас ничего не получилось.

Плотников радостно взмахнул руками.

— Так я и думал! Версия с маньяком имеет место быть! Только вот кто маньяк?! Где экипаж станции?

— Все сотрудники в кают-компании. Их туда собрали, якобы, по моему приказу и не выпускают.

— А кто был тот молодой человек, что в первый раз приглашал меня на беседу с вами?

— Один из добровольцев. Он выполнял предписанную ему роль.

— А вы не пробовали поднять бунт, восстание? Встать на броневик и скомандовать? Наконец, натянуть скафандр?

— Пробовали! — выкрикнул Хромов. — Только Оболенский после такой пробы десять часов пролежал без движения. Очнулся потом с жуткой головной болью. Хорошо — очнулся.

— Так, — стукнул кулаком о стену Николай Иванович. — Хоть что-то прояснилось. А теперь, полковник, рассказывайте, как всё было на самом деле.

Эксперимент Фроловой действительно на станции проходил. Наталья Семёновна продолжала разгон генераторов до тех пор, пока огромный корпус станции не начал дрожать, как при землетрясении. Хороших таких шесть-семь баллов по шкале Рихтера.

Хромов приказал прекратить, но Фролова упёрлась. Она, как одержимая, с горящими глазами, кричала, чтобы полковник ушёл из отсека и не мешал проведению эксперимента. Когда Прометей сообщил о повреждении внешнего контура станции, доктор обозвала интеллект кучей никчёмных проводов и потребовала его отключения. Прометей вынужден был послушаться, поскольку Фролова, как заместитель командира по научной работе, имела доступ к таким приказам. Если бы Сенников не вмешался, и не оттащил безумного доктора от пульта управления генераторами, то станцию бы разнесло на куски. Когда всё стихло, инженеры вышли в космос и обследовали обшивку внешнего контура. Трещина была найдена и залатана. После этого на КП и произошёл скандал.

Земля потребовала объяснений. В обсерваториях видели дрожь станции, но Хромов доложил, что всё нормально и повреждения устранены. И уже потом началось…

Прометей не отзывался на команды часов десять. Все охранные системы не работали и только интеллекты ниже ступенями подавали признаки работоспособности. Электронщики трудились не покладая рук, и, Прометей отозвался. Тогда и случилось первое происшествие.

— И всё же, Ярослав Игоревич, для чего была отправлена на станцию эта команда? — спросил Плотников, выслушав рассказ. — С какой целью?

— Мы должны были запустить шаттл с тремя добровольцами к Титану, погрузив их в компенсирующие капсулы. Расчётная скорость шаттла должна была быть в пределах двадцати тысяч километров в секунду. Собственно, это и было экспериментом Скачковой. Капсулы и оборудование создавалось её группой, а Сенников работал над шаттлом.

— А на Земле нельзя было проверить?

— Проверяли, и всё было нормально. Но такую скорость на Земле очень трудно проверить, поскольку перегрузки на Земле и в космосе разняться.

— Хорошо, — согласился с доводами Хромова Плотников. — Про Скачкову понятно, а что делали на станции Фролова и Синичкина?

Полковник почесал верхнюю губу.

— Генерал Фролов использовал экспедицию в виде игрушки для своей дочери. Наталья весьма своенравна и требовательна. И свита в лице Синичкиной тоже была её требованием.

— С ума сойти! — ухмыльнулся Николай Иванович. — Экспедиция в космос становится неким развлечением для детей высокопоставленных чиновников ВКС.

— Наталья — любимое чадо генерала. Он ей даже мужа подыскал. А она просто развлекалась…