Из ладони ударил золотой протуберанец, на стеклах очков заплясали блики, а плотно сомкнутые губы явно не собирались размыкаться.

Я посчитал, что лучший вариант — просто уйти, оставив отца наедине с мыслями в духе «я же говорил!». Пусть думает, что хочет — главное, чтобы приносил пользу.

Молодой маг остался в палате, я же поманил Риту за собой и вышел в коридор. Девушка снова спросила, где наставница — уже тише, без претензии, с тонкой ноткой покорной грусти.

Я снова не ответил и поднялся в кабинет, где на скорую руку и без особого соблюдения бюрократических норм набросал короткий приказ.

— Что это? — девушка взяла лист, больше похожий на долговую расписку.

— Твоя нынешняя должность. Как комендант города, я временно назначил тебя ректором. Точнее, исполняющей обязанности, но какая теперь уже разница.

— Но… почему?

В глазах заблестели слезы, и подруга в бессилье опустилась на стул. Ранение отца и утрата любимого учителя — и так слишком тяжелые испытания, чтобы добивать беднягу еще и правдой. Поэтому солгал, и ничуть не корю себя за это:

— Софья Ивановна погибла в бою. Без ее героической жертвы мы бы не справились.

Рита шмыгнула, отрывисто выдохнула и часто заморгала, борясь с рвущей душу болью. Я не собирался ни утешать ее, ни потакать временной слабости. Сейчас раскисать некогда, и мне нужна ярость, а не печаль.

— К сожалению, это не первая потеря, — строго продолжил я, подавшись вперед и сцепив пальцы в замок, будто главком в штабе. — И не последняя. Мы должны прикрыть беженцев и любой ценой замедлить продвижение состава. Иначе бронепоезд пройдет вдоль берега и похоронит и тех, кто бежит по суше, и тех, кто спасается морем.

— И как это сделать? — девушка подняла побледневшее личико.

— Академия — это крепость на пути врага. Отсюда отлично простреливается порт, и мы должны обрушить на ублюдков всю нашу мощь. Для этого мне нужны ученики. И человек, которому доверяют и они, и я. Этот человек — ты. Твоя задача — собрать всех, кто готов сражаться.

— Здесь пять магистров. И всего пятнадцать студентов, — Рита вздохнула. — Почти все из семей средних рангов — и потому далеко не самые сильные и талантливые. Большинство — подавлены и напуганы. И остались только потому, что здесь не так опасно, как снаружи.

— Значит, надо объяснить им, ради чего придется сражаться, — встал и направился к двери. — И, скорее всего, умирать.

Пару минут спустя учеников и преподавателей собрали в холле. Девять парней — от совсем сопляков до сопляков, которые пытались храбриться.

Шесть девушек — одна другой бледнее. Две женщины за тридцать из числа наставников, одна — под пятьдесят и с хоть каким-то намеком на опыт.

И трое мужчин средних лет и средних комплекций, выглядящие, как типичные интеллигенты — в костюмчиках, пенсне и очках.

Судя по неуверенным взглядам и подрагивающим пальцам, в реальных боях никогда не участвовали. Типичные тренера, которые не играют.

Родились в мире, в мире же выросли, и ничего, кроме учебного полигона, за всю жизнь не видели. И вот теперь все перевернулось с ног на голову. И мало кто из них оказался готов к такому повороту.

Расклад, мягко говоря, такой себе. Особенно против своры, превосходящей числом почти втрое. Уж молчу про мотивацию, промытые мозги и звериную жажду поквитаться с ненавистными угнетателями.

Манородные будут биться до последнего вздоха — иного выхода у них попросту нет. Или победа и место под солнцем — или проигрыш и немедленное уничтожение.

У соратников же выход есть — по крайней мере, для них он более очевидный. Поверят ли они в пожар мировой революции? Вряд ли.

Сейчас весь их мир ограничен стенами Академии и городской чертой. И причин биться и погибать гораздо меньше, чем поводов для бегства. И от моих слов зависит куда больше, чем обычно.

Ведь чародеи — не отряд спецназа, а я — не их командир. Приказать и заставить — не могу. Но могу наглядно продемонстрировать расклады и объяснить, в чью пользу лучше сделать выбор. И с этого и начал свою речь, встав на скамью перед витражом и сведя руки за спиной.

— Прошу внимания! — сказал достаточно громко, чтобы волшебники вынырнули из омутов тревожных дум и вернулись в реальность. — Многие из вас наверняка задаются вопросом — почему этот парень сейчас стоит перед нами, точно командир перед полком, и ведет пафосные речи. Почему этот недоросль смеет одергивать нас — уважаемых профессоров и могучих чародеев. Почему этот недоучка смеет верховодить учениками, многие из которых на несколько курсов старше него?

Собравшиеся перестали считать ворон и посмотрели на меня с куда большим интересом, потому что я очень точно угадал то, что творилось в их головах.