– Что с тобой?

– Уйди...

– Тебе нехорошо?

– Ну, говорю тебе...

Он слушал, как она приводит себя в порядок. Она коснулась его взмокших волос. Он только замычал на неуверенное сэрэлем... отметив, впрочем - как писатель - что в любви ему еще не объяснялись в момент борьбы с накатом рвотных масс.

Когда он пришел в себя, никакой Иби в помине не было. И все случившееся казалось не более реальным, чем то, чем он с тщанием занимался, а именно: набрав полные пригоршни земли, перемешанной с палой хвоей, драил заблеванную им корму красавца-танка, которому пришлось познать ряд непривычных истин. Потом он отряхнул руки, снял с буксирного крюка свой английский пиджак, вышел на свет прожекторов и направился под деревья - к баяну.

В "Икарусе" было темно и пахло остывшим мускусом творческого возбуждения. На переднем сиденье в обнимку с барабаном спал ударник. Александр прошел в глубь салона и поставил баян рядом с его отключившимся хозяином. На заднем сиденье, собрав вокруг себя "звездочек", Нинель Ивановна давала свою оценку концерта. Он вернулся и сел в правом ряду у окна.

Внизу командование части провожало начальство поезда Дружбы и их "Волгу", одолженную военной комендатурой. На заднем сиденье машины тень переводчицы по имени Ибоа сидела, запрокинув стриженую голову.

В автобус поднялась Мамаева. Коленом продавила соседнее сиденье и обдала перегаром:

– Разделим ложе?

С сожалением он щелкнул языком.

– Комиссаров забил.

– А мы их к стенке, комиссаров... Неслабо я сегодня?

– Атас, - сказал он.
– Полный.

– А я во всем такая. Ты зря "динаму" крутишь.

– Я не кручу.

– Наверное, папа был цыган. Поэтому.

– А ты его не знаешь?

– Откуда? Я же из сиротского приюта. Значит, понравилась тебе?

– Еще бы!

– В Будапеште поведу тебя в цыганский ресторан. На доллары. А я такая! Ты меня еще не знаешь. Смотри, гирла в отключке!
– показала в окно на озарившуюся в машине Иби.
– Делай с ней что хочешь. А со мной нет. Со мной такое не пройдет.

Завернула за спинку и упала на сиденье сзади.

Внизу Хаустов пригнул голову, сел рядом с Иби, отодвинул с сиденья ее руку с браслетами и сдержанно захлопнул дверь, при этом затемнившись. Шибаев махнул, машина уплыла. Пожав командованию руки, начальник направился к автобусу. Комиссаров шел за ним.

– Подъем, подъем, девчата! Время еще детское!
– загремел Шибаев, поднявшись в салон.
– Твой пионер?
– ткнул пальцем в дауна, который спал на барабане.

– Не пионер, - сказал Комиссаров.

– А кто?

– Таким родился.

– Так значит? Ладно. Как говорится, в семье не без урода.

– Он не урод, - обиделся Комиссаров.
– Он первоклассный ударник. Ритм чувствует нутром.

– Тогда молодец!
– одобрил Шибаев.
– Ау, девчата? Местечка не найдется?

Мимо Мамаевой прошел без комментария - как будто не заметил. Втиснулся к Нинель Ивановне и дал команду:

– Запевай!
– И дурным голосом подал пример, пропев: "Он сказал, поехали, и махнул рукой!.." Эй, автобус? Не слышал, что ли? Он сказал: "Поехали!"

Автобус закрыл дверь и тронулся.

– Ну вот, - сказал Комиссаров.
– Привел я козла в огород... А что с ним будешь делать?

Сзади Мамаева ответила:

– Я ему сделаю, не бойся. Раз и навсегда.

Комиссаров обернулся к проему между спинками:

– Мамаева, спокойно! Выступила ты - просто молодец. Теперь релакс. Расслабься.

– Дай закурить.

– Держи. И чтобы все обиды - ладно? До Москвы? Дай ей огня, Александр.

Бензиновое пламя озарило рот, челку и недобрый прищур. На ней еще были длинные концертные ресницы. Она подмигнула Александру и с сигаретным огоньком отпала в темноту.

Через полчаса поющий по-русски "Икарус" врезался в ночную тишину заграничного города. С популярной в те времена среди взрослых советских людей песенкой из детского мультика про Крокодила дядю Гену. По настоянию Шибаева ее пели уже в который раз.

Прилетит вдруг волшебник

В голубом вертолете...

И внезапно покажет стриптиз,

с неожиданным остервенением подхватил Комиссаров, меняя официальный невинный текст на "черный":

Крокодил дядя Гена

вынет член до колена

это будет

наш главный сюрприз!..

В общем хоре никто не расслышал. Только Мамаева сзади хохотнула зло.

* * *

За завтраком место Нинель Ивановны зияло отсутствием.

Затем их повезли на воды.

* * *