В итоге воспитывали они меня на пару: один твердил “ты станешь сильным колдуном, от которого все будут шарахаться”, другой — “ты станешь дворянином, заведешь знакомства, будешь сходиться с императором, высоко поднимешься”. В одном месте меня учили показывать факи, в другом — манерам и этикету. Одному был нужен отвязный колдун, другому — утонченный аристократ. Сложно даже объяснить, как они тогда рвали мне мозги — потому что две эти максимы друг с другом не сочетались никак.

— Приехали, — Глеб остановился у дома, который раньше снимал дед.

Из двухэтажного особняка за витой оградой раздавались музыка и голоса — сейчас там жили совсем другие люди. Глазами я легко нашел окно своей бывшей комнаты, где стоял каждые выходные с утра, прислонившись ладонями к стеклу, и ждал отца, который приезжал за мной. Иногда он опаздывал, иногда отменял, но за все шесть лет, что я жил неподалеку с дедом, ни разу не пришел просто так, чтобы проведать меня, принести какую-нибудь игрушку, спросить, как дела. А ведь до какого-то момента своей жизни я его почти боготворил — типичная ошибка ребенка, которым пренебрегают.

— Да, ты-то был его любимым внуком, — немного с завистью протянул Глеб, стоя рядом и думая о чем-то своем. — Потом Сеня потому что умный, потом Женька потому что послушный, а я вообще последний… Помнишь, как он меня называл? Маленький дикарь, — довольно, даже гордо хмыкнул он.

Ну да, до появления меня в Родном поле основным развлечением Глеба было драться с деревенскими мальчишками. Можно сказать, я внес разнообразие в его жизнь. Зато мои манеры пошли корове под хвост.

— А каково это — быть самым любимым? — всерьез задался вопросом друг.

— Дед всех любил.

Он был из тех, кому нужны любимые. В отличие от моего отца.

— И все-таки ты был самый-самый! — не унимался Глеб. — Так хотелось тебе за это навалять! А ты на меня даже не жаловался…

— А должен был?

— Мне тебя в пример ставили, между прочим. Прям как Женьку! Только ты не плакался, как он…

— Мне просто нравилось тебя бить, — отозвался я.

Каждый раз, когда Глеб приезжал с отцом и братьями в гости, все манеры, которым меня так тщательно обучал дед, мигом забывались. С Глебом мы сцеплялись чуть ли не с порога — по любому поводу — и лупили друг друга до самого их отъезда обратно в Родное поле. Вопли тогда носились по всем углам. Сеня нас даже не разнимал, просто ходил в наушниках, а Женька усиленно старался не попасть под раздачу, радуясь, что хоть здесь Глеб кидается не на него.

Однажды я слышал, как дед ругал дядю Николая, что младший у него растет дикарем, и даже предлагал забрать его к себе, чтобы воспитать вместе со мной. Но дядя ни в какую не хотел отдавать сына и даже сказал: какой нормальный отец отдаст? А мой меня отдал — мне тогда очень не понравилась эта мысль. И всякий раз, когда Глеб пытался мне навалять за то, что я более любимый внук, я хотел ему навалять за то, что он любимый сын.

Ну а потом дед умер. В один нелепый солнечный день я пришел из гимназии домой, а слуги сообщили, что его больше нет. Отец как всегда оказался в своих бесконечных разъездах. Его никогда не было рядом, когда он был нужен. Зато к вечеру приехал дядя, организовал похороны и забрал меня к себе. Отец и тут не возражал и из еженедельного стал ежемесячным. А иногда приезжал и реже. Приезжал, давал задания, проверял предыдущие, делал свои дела — наивно думать, что приезжал он только ко мне — и уезжал. А я оставался… Первое время чувствовал, что я совсем один, а потом вдруг понял, что пока рядом Глеб — а он с тех пор всегда болтался рядом — я не один. Друг, конечно, не заменял отца, но рядом с ним отец был мне не так нужен. А потом и вовсе отпустило.

На улице уже начало заметно темнеть, когда мы поужинали. Ни родственников, ни знакомых, к кому можно вломиться — вернее, совершить визит вежливости, как говорят на столичный манер, — у нас в городе больше не имелось, так что пришлось довольствоваться рестораном. Съев по паре стейков, мы расплатились и вернулись к машине.

— Ну а теперь в клуб, — заявил Глеб, нетерпеливо потряхивая ключами. — Моему члену нужно общение!

— А он сегодня еще не наобщался? — уточнил я, усаживаясь в кресло.

— Вообще-то он очень общительный, — отозвался друг, заводя тачку.

— Серьезно? Тебе не хватило?

— Ну ты же сам знаешь. Это такое дело, что его хватить не может. Как только войдешь во вкус, так хочется еще… Пообщаться.

Как выяснилось, пообщаться хотелось не только Глебу. Едва тачка тронулась, как мой смартфон настойчиво завибрировал. Ведьмочка снова вышла на наш след. Не став ее мучить, я принял вызов и включил видеосвязь. В окошке мигом появилось ее милое личико, довольное и возмущенное одновременно — до знакомства с Агатой я видел такие мордашки только у заласканных домашних котов.

— Бабушка сказала, что согласна, что ты заберешь меня к себе! — с ходу выпалила подруга. — Когда ты заберешь меня к себе? Хочу к вам!.. — выдохнула она, наверное, в сотый раз за день.

— Ты же вроде грозилась приехать сама, — напомнил я.

— Мы уже заждались, малышка, — бросил Глеб, не отрываясь от дороги.

— Я же просила, так меня не называть, — она надула губки. — Вбейте себе в головы, что я уже взрослая!

— Так и отлично, — заметил я. — Тогда бери билет на самолет или поезд. И вперед.