— Саша, привет. Сможешь зайти ко мне через десять минут?

Бросаю на шефа взгляд, вкладывая в него всё скопившееся презрение.

— Разумеется, — сухо отвечаю я.

Захожу в переговорку. Начальник уже обустроился, ноутбук включен, стул слегка отодвинут. Похоже, Силину не сидится. Стоит в ожидании. Тело повернуто вполоборота, ладони, за исключением больших пальцев, засунуты в карманы джинсов. Разговор не обещает ничего хорошего. Без лишних предисловий переходит к делу.

— Ты решила уволиться? — голос руководителя недовольный и жесткий.

Вот Маша! Не умеет держать язык за зубами! И что меня дернуло поделиться с ней планами? Ушла бы себе по-тихому без лишних сцен. Следовало догадаться, что болтливым подругам доверять не стоит.

— Да, — с достоинством отвечаю я.

— И куда ты уходишь? — директор скрещивает руки на груди. — Надеюсь, не к этому извращенцу?

— Какому еще извращенцу? — удивляюсь я.

— Который руки при себе держать не умеет, — Эрик поджимает губы. — Дмитрию, черт бы его побрал.

Я и сама недолюбливаю Дмитрия Ивановича, но Силин бесит меня сейчас куда больше. Какое ему вообще дело до того, куда я ухожу. Тоже мне, великий руководитель.

— Прости, но тебя не касается куда и к кому я собралась.

— Всё ясно, — смотрит на меня тяжелым взглядом и усаживается на стул. Показывает рукой на соседний. Я готова отшвырнуть этот стул куда подальше, но приходится сохранять лицо. Сажусь с недовольной миной. — И в чём же причина твоего увольнения?

— Прости, это шутка? — ошарашенно пялюсь на Силина.

— Разве я смеюсь?

Нет, не смеётся. Выражение лица скорее пугающее. На меня накатывает бешенство. Он что, с Луны свалился и ничего не понимает?

— Твои слова звучат как издевательство! — выпаливаю я, вскакивая со стула и отходя в сторону на пару метров. — Вы с Марком лишили меня единственной опоры — любимой работы! И ты спрашиваешь, как мне пришло в голову написать заявление?

— В смысле лишили?

— Да в прямом смысле. Вышвырнули из Москвы в момент крайней уязвимости.

— С ума сошла? Кто тебя куда вышвыривал? — Силин вскакивает со стула и подлетает ко мне вплотную. — Я хотел, чтобы ты отошла от кошмара после TED! Убедилась, что карьеры для тебя достаточно. Не жалела потом об упущенных возможностях. — Директор стоит в опасной близости и сверлит меня своими серыми глазами, затем дотрагивается до моего предплечья. — Ты же сама твердила, что Пушкин для тебя источник силы. У меня и мысли не возникло, что командировка станет для тебя пыткой. Я лишь хотел, чтобы ты пришла в себя и зажила полной жизнью!

— Полной жизнью? — меня пробирает истерический смех. Я одергиваю руку. — Ну да, ну да. Понизив в должности и урезав доход!

— Что ты городишь! Я оставил за тобой и должность и доход, чтобы ты в любой момент могла вернуться.

Силин, похоже, взбешен. Но я взбешена сильнее.

— Это что, прикол такой? — впиваюсь в Силина взглядом. Глаза директора блестят от ярости. — Моя зарплата стала в два раза ниже! И мне каждый день тыкают носом, что теперь я всего лишь маркетолог. Что мне пора учиться не высовываться и знать свое место.

— Этого не может быть. Никто не трогал ни твой доход, ни должность. — Упорно твердит Силин. Я теряю дар речи от услышанного. Разговариваю словно с глухим. Директор продолжает кипятиться. — Еще раз говорю. В Пушкине открывались большие возможности с точки зрения маркетинга. Я подумал, тебе будет интересно погрузиться в новый проект. Отвлечься. Но от тебя совсем не исходит инициатив. Видимо, я ошибся.

— Вообще-то Марк запретил мне даже нос высовывать и писать кому бы то ни было. А уж тем более тебе! Все вопросы мне дозволено решать исключительно с Павлом Мудрейшим. А его широта знаний в маркетинге ограничивается мизинцем на правой руке. — Злобно посмеиваюсь оригинальному сравнению. Теперь зависает Силин. Я продолжаю свою гневную тираду. — Нет инициатив, правда? Вот веселье-то. Да все мои предложения попадают в черную дыру! А скоро вообще протухнут за давностью лет. Ваша забота о моей скромной персоне достойна самых бурных оваций.

Лицо пылает. Давно я не позволяла себе подобных сцен, а с Силиным вообще никогда. Но последние слова мне понравились. Я вложила в них столько негативного вдохновения. Судя по внешнему виду, мой оппонент ошарашен, взбешен и растерян одновременно.

— Чушь какая-то. На кой черт ты тогда вообще согласилась? Не ехала бы и оставила всё, как есть! — на эмоциях выпаливает визави.

Нет, он точно с Луны! Приходится разжевывать, словно ребенку:

— Чушь? — фыркаю я. — Извини, мне хотелось кушать, а не очутиться на улице без гроша. Предложения оставить всё как есть мне, к сожалению, не поступало.