– Спасибо, Арен. Чудесный был день.

– Я рад, Вик, – ответил он сдержанно. – Надеюсь, что завтра будет еще чудеснее.

– Я извинилась перед Софией, – продолжила жена, и император так удивился, что на мгновение словно превратился в камень. – Она приняла мои извинения, но у меня все равно осталось ощущение, что не простила. А что еще сделать, я не знаю. Как думаешь?

Виктория, подняв голову, посмотрела Арену в глаза. Он прислушался к эмоциям – беспокойство и нежность.

– Я думаю, ничего не надо делать. Со временем, если ты не будешь обижать Софию, она забудет эту ситуацию.

– Да, наверное. – Жена вздохнула, а потом потянулась к его губам, прижалась к ним, вспыхнув желанием, и ему вновь стало неприятно.

Арен, сдерживаясь, ждал, пока Виктория закончит его целовать – и она закончила, отстранилась и произнесла:

– Иди. Спокойной ночи.

Эмоции ее обиженно горчили, и он понимал почему. Но сказать, что любит другую, не мог. Да и зачем? Он все равно не может быть с Софией, а с Викторией быть обязан.

– До завтра, Вик.

После ужина они еще раз погуляли по пляжу, наслаждаясь прекрасным теплым вечером и нежным прибрежным ветром, а потом вернулись в дом.

София занимала на втором этаже отдельную комнату, и не успела она раздеться, как к ней постучалась мама.

– Я хотела поговорить с тобой, – сказала Синтия, проскальзывая внутрь и садясь на кровать рядом с дочерью. Взяла Софию за руку и с тревогой посмотрела в глаза. – Я уже давно думаю об этом, Софи. С тех пор как увидела портрет императора. Там, в госпитале, когда ты нарисовала его улыбающимся.

София ласково погладила мамины пальцы.

– Не волнуйся. Все хорошо.

– Ох, Софи… – Синтия покачала головой. – Я понимаю, он достойный мужчина. Но постарайся поменьше о нем думать. Все-таки он женат, и Виктория – очень хорошая девочка.

Насчет хорошей девочки София могла бы поспорить, но не хотела расстраивать маму, да и зачем настраивать ее против императрицы?

– Ты же знаешь, что сердцу невозможно приказать.

– Знаю, – вздохнула Синтия и, закусив губу, очень тихо спросила: – Софи, а он сам… Он… не принуждает тебя?

– Нет. – Хорошо, что мама не спросила про любовь – видимо, так же, как и она сама недавно, считала это совершенно невероятным. – Не волнуйся.

– Я не могу не волноваться. – Мама, чуть побледнев, поморщилась. – Я слишком хорошо знаю, что это такое – когда тебя заставляют, и не хочу тебе такой судьбы.

– Разве его величество похож на человека, который может заставить женщину? – София немного обиделась. – Мам, ну зачем ты так думаешь об императоре. Он ведь меня спас.

– А ты спасла его дочь, – сказала Синтия упрямо.

– Вот именно. Я спасла его дочь, он спас меня, а ты думаешь, что он ведет себя недостойно. Нет, мам.

Синтия молчала, задумчиво глядя на Софию.

– Он знает, что ты его любишь?

– Как он может не знать? Он же эмпат.

– Да… – пробормотала Синтия, вздохнув. – Тогда… Софи, мне кажется, тебе лучше уволиться.

Стало холодно и очень больно, словно в сердце воткнули длинную иглу.

Вот, теперь и мама начала решать за нее, что лучше. Понятно, и она, и Вано, и Арен – все хотят, чтобы ей было хорошо. Но делают только хуже.

– Я сама решу, что мне лучше, мам.

– Смотреть на человека, который принадлежит другой женщине, – больно, – серьезно произнесла Синтия. – И чем скорее ты поймешь это, тем лучше.

– Я сама решу, – повторила София, ощущая, что начинает злиться. – Не надо на меня давить.

– Я не давлю. – Мама погладила ее по руке и встала с кровати. – Не сердись. И знай – я приму любое твое решение и никогда не стану тебя за него осуждать. Никогда, Софи.

Это было неожиданно, и София подняла голову, с удивлением поглядев на Синтию.

– Любое? Ты серьезно?

– Серьезно. Конечно, я бы хотела, чтобы ты уволилась, и как можно скорее. Но ты для меня – главное, и я не буду осуждать тебя за другое решение. Хоть и желала бы иного. – Она печально улыбнулась. – Я говорю это, чтобы ты не думала, будто я от тебя отвернусь. Никогда этого не случится.

– Спасибо, мам, – сказала София искренне, ощущая облегчение, словно с души сняли огромный камень. – Спасибо.

Синтия погладила ее по голове, поцеловала в лоб, а затем вышла из спальни.

София долго сидела на постели, постоянно косясь на браслет связи и проверяя время. Оно неумолимо двигалось вперед, но Арен не приходил.

Было безумно грустно, но она не удивилась – конечно, раз он принял решение, теперь будет стараться следовать ему. Прийти сегодня в ее комнату – значит, дать слабину, показать Софии, что решение не настолько уж и твердое. Глупо – она и так это знает.