— Только никаких поспешных шагов и ни на что не соглашаться, пока Лоркану не сообщат о ситуации, хорошо?

Сиб закатывает глаза.

— Я и не планировала возвращаться сегодня на Исолакуори.

— Он зайдёт сегодня, Фэллон? — вопрос Джианы заставляет мою шею напрячься.

— А почему я должна быть в курсе его расписания?

Джиана пристально смотрит на пальцы, которыми я барабаню по подлокотнику.

— Ифа, не могла бы ты перевоплотиться и спросить у него по мысленной связи?

Ифа кивает и перевоплощается, а затем её черные глаза затуманиваются и напоминают теперь два биллиардных шара. Через целых две минуты её перья снова превращаются в кожу.

— Он не отвечать. Фэллон?

— Да?

Она понижает голос.

— Ты не могла бы попробовать?

Я перестаю стучать по подлокотнику.

— Я не могу перевоплощаться, забыла?

— Я имела в виду парную связь.

Она касается своего виска.

— Имми говорит, что ты…

Звон фарфоровой чашки Катрионы о блюдце прерывает Ифу.

— Ты вышла замуж за Короля воронов?

— Что?

Мои щёки теплеют из-за того, как резко к ним приливает кровь.

— Конечно, нет. Как ты могла прийти к такому нелепому умозаключению?

Она заводит прядь светлых волос за ухо.

— Разве не это подразумевается под словом «пара» у воронов?

— Необязательно официально жениться, чтобы быть парой. Но это не относится к теме, потому что я не пара Лоркана Рибава. Я ничья пара.

Я исступленно качаю головой.

— А если бы это было так, он не стал бы связывать себя узами брака с другой женщиной. Вороны очень привязаны к своей паре, потому что у них может быть только один партнёр.

Сиб перестает касаться пианино магией воздуха. Мне очень хочется, чтобы она снова начала это делать и заглушила громкие удары моего сердца.

Ифа долго смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

— Фэллон говорить правду. Ни один ворон, имеющий пару, не стал бы жениться на другом человеке.

— А что случается, если ворон получает пару уже после того, как женится?

Я сомневаюсь в том, что Сиб задала этот вопрос с целью отвлечь внимание от меня, но я всё равно ей благодарна.

Губы Ифы приподнимаются в печальной улыбке.

— Они всегда выбирать пару.

Рот Сиб широко раскрывается, как и её серые глаза.

— Значит, они бросают того, на ком женаты?

— Да. Это очень печально, но пара неспособна жить порознь.

Взгляд её черных глаз возвращается ко мне, и, хотя я знаю Ифу не так давно, от меня не укрывается вопросительный взгляд, который она бросает в мою сторону.

Он словно говорит: «Ты меня не убедила, но сейчас я тебе подыграю».

А, может быть, её глаза говорят совсем не это, и я просто поддалась паранойе?

Желая увести разговор в сторону от парной связи, я спрашиваю:

— Что ты думаешь по поводу золочёных пиров, Катриона?

— Они могут быть скучными, но подарки стоят того, чтобы немного позевать.

Глаза Сиб начинают сверкать, как будто она увидела какую-то дорогую побрякушку.

Джиана встаёт на ноги.

— Думаю, что с вашей стороны будет глупо рисковать жизнью ради какого-то праздника и подарка.

— Почему бы тебе не пойти и не испортить настроение кому-нибудь другому, — ворчит Сиб.

— Вместо того, чтобы называть свою сестру и Фэллон глупыми, тебе стоит поаплодировать им обоим, так как для того, чтобы вступить в бой, нужна смелость.

Катриона говорит это довольно приятным тоном, но от меня не укрывается раздражение, которое пропитывает его точно так же, как розовое ароматическое масло пропитало её кожу.

— А на этот порог тебя привела тоже смелость? — говорит Джиа, подавшись в её сторону.

Катриона опускает взгляд на руки, которые она сжимает на своих коленях.

— Нет.

Её блестящие губы кривятся, а потом расслабляются.

— Трусость.

Женщина, которая всегда наполняла «Кубышку» своим весельем и красотой, неожиданно кажется такой маленькой, словно кресло с парчовой обивкой, на котором она сидит, начало её поглощать, килограмм за килограммом, вместе с её шёлковым платьем.

После того, как Джиана уходит, чтобы убраться на кухне, так как все остальные не торопятся этого делать, я сажусь рядом с Катрионой и беру её руки в свои. От моего прикосновения её тело содрогается.