— Как ничего? На что вы годны? Ничего не добиться от изнеженного принца? Приведите его в чувство!

Жесткие пальцы вцепились в подбородок, поднимая его голову. Он открыл глаза, перед ним маячило недовольное лицо главного палача. Собрав все силы и всю слюну, что была во рту, он плюнул в эту ненавистную рожу. Попал, мелькнула мысль.

Драмм в ярости замахнулся, но его руку перехватил полковник Аристид.

— Не порть лицо, нельзя!

— Ты видел, видел! Я…

— Ты сдержись, отыграешься потом, когда признание будет. Эй, слушайте приказ, оставляем подследственного здесь, воды не давать, спать тоже, будить хоть шокером, хоть раскаленным инструментом. Требование одно: голова и руки неприкосновенны, ну и на ногах он должен сам держаться. Членовредительством не заниматься, король может потребовать вскрытия после казни. Так что все должно быть в целости, а повреждения зажить в течение недели. Надумает каяться, зовите!

Отдав страшное распоряжение, мучители удалились, кошмар продолжился. Без сна он продержался почти четверо суток. Потом потерял сознание так, что палачи испугались, что он скончался. Вызванный врач уверил, что жив и оклемается. Но больше может не выдержать, так что допрос нужно прервать. Решено было больше не рисковать. Смерть принца в застенке, да еще без признания своей вины стала бы катастрофой. Ронгвальда решили оставить в покое, тем более удалось сломать еще трех человек обвиняемых. Записали на камеру признание сына одного графа и двух купеческих сынков, не выдержавших пыток. Правда, виконтик, оклемавшись, попытался опровергнуть свое признание, но его заткнули. Утром его нашли в камере повешенным, якобы не вынес осознания своего преступления. Но этих признаний для суда хватало.

Ронгвальд пришел в себя в камере, голым на кровати. С трудом поднялся, дополз до раковины и с наслаждением напился. Обнаружил свою одежду, брошенную на полу у двери, кое-как натянул на измученное тело и снова рухнул на кровать. Одеваться, конечно, не следовало, одежда причиняла только боль, прикасаясь к ожогам и ранам, но в одежде он казался сам себе не таким уязвимым и беззащитным. Через часа два пришел врач, осмотрел, выдал мазь для повреждений, посоветовал верхнюю одежду не надевать, ограничиться бельем, прежде чем уйти тихо сказал:

— Не геройствуйте, притворитесь, что у вас состояние очень плохое. Я сказал им, что еще одного допроса вы не выдержите, подыграйте мне, тогда вас не тронут!

— Спасибо, — пробормотал Рон. Кажется, его стойкость сыграла свою роль, по крайней мере, доктор уверился в его невиновности. Ничего, у него будет время сказать все на суде. Ведь должен же быть суд? Если все по закону? Увы, эта надежда на законность не сбылась. Суд был, закрытый и заочный. Отец разрешил. Предал. Так уверился в его преступлении, что даже не пожелал выслушать. Приговор был известен заранее. Все признаны виновными. Приговорены к смерти. Через повешенье. Позорная казнь. Болезненная и позорная. Оставалось только встретить ее, высоко подняв голову. И, возможно, удастся что-то выкрикнуть с эшафота. Но и это стало невозможным.

Пришедший к нему в камеру Драмм объявил, что четверо — организаторы клуба и сознавшиеся купеческие сынки казнены сегодня публично, а вот его и остальных аристократов король приказал казнить прямо во дворе тюрьмы, что бы избежать публичного позора. И если он прислушается, то услышит, как стучат молотки плотников, сооружающих виселицу. Так что пусть слушает эти звуки всю ночь. Осталось только получить подпись Его Величества на приговоре, они хотели обойтись без нее, подписались бы трое знатных людей королевства, но король категорически потребовал приговоры к себе в кабинет. Так что утром они ждут их подписанными. И другого исхода он не видит, так как уверить его отца в чем угодно очень легко. Он может поздравить принца, что на нем династия Раверди прервется, так как в его так называемом брате нет ни грамма крови его отца. Отец Рональда — он, Драмм, тот был зачат за два месяца до свадьбы, как только это выяснилось, он подсунул любовницу в постель к овдовевшему с его же помощью королю, Адель разыграла лишение девственности, простак Рейджен поверил, что отец он, и женился. Жаль, что сказалось близкое родство, и ребенок получился умственно отсталым, но ничего, он сумеет наладить его внешнее поведение, а править будет сам. Так даже лучше. А рассказал он ему все это, что бы последнюю ночь он провел заранее в аду, так как пересказать кому-то у него возможности не будет! Это ему за тот плевок ответка. Хмыкнул и удалился. Ронгвальд без сил опустился на кровать. Это последнее признание палача сломало его, как последняя соломинка спину верблюда.

Король Рейджен тупо сидел у письменного стола в своем кабинете, смотрел на лежащую перед ним бумагу и не знал, что делать. Он понимал, что не сможет, просто не сможет утвердить этот приговор, не сможет отправить Ронгвальда на эшафот, как бы виновен тот не был. Представлял неприятный разговор с главой секретной службы и заранее поеживался. Кто виноват, что у него такой характер, что каждое решение, требующее его принять, ему дается с таким трудом. И потом он долго сомневается, правильно ли он поступил. И посоветоваться не с кем. Ренне пришлось уехать на Рэм, улаживать конфликт с тамошним президентом, возмутившимся, что ему поздно отправили заказанную яхту, и он не успел подарить ее жене на годовщину свадьбы. А виноват президент сам, в последний момент потребовал поставить не предусмотренное контрактом оборудование, для чего пришлось пол-яхты, уже готовой, разбирать и собирать заново, да еще неустойку совершенно несуразную потребовал. Ничего, Ренне разрулит ситуацию. Плохо, что нет связи с Рэмом, опять какое-то космическое явление. Не связаться, не спросить его мнения. Хотя, какое у того мнение и так ясно.

На глаза опять попался злосчастный приговор. Господи, Рон, куда ты ввязался! Все же было так хорошо, впереди возможная помолвка с самой желанной невестой среди принцесс. Такой престиж, такие возможности! И все к черту. Кто отдаст свою дочь подозреваемому в измене принцу? Почему, Рон, ну почему ты не остался на Эллане, как предлагал император Эльриан? Прозрение вдруг обожгло злой догадкой. Потому, что хотел тебя поддержать, а никакой вины за собой не чувствовал! А ты даже с ним не переговорил, как увидел признания этих людишек, так сразу и поверил всему. Теперь, если он и помилует Рона, то об Эллане придётся забыть. Эльриан заговорщиков не терпит, у него самого они уничтожили всю семью. Мысль осенила его внезапно. Эльриан! Вот, кто понимает в заговорах больше него, вот с кем можно поговорить, выслушать совет и наконец, принять решение! И он знает и его и Ронгвальда, летели же вместе, в одном космолете! Нетвердой рукой он полистал блокнот в коммфоне, нашел код и набрал. Ответили почти сразу.

Аннабель тихо отворила внутреннюю дверь в кабинет мужа. Она почти никогда не позволяла себе беспокоить его в рабочие часы, но ситуация требовала немедленного разговора. Дела подождут. На кону спокойствие любимой, единственной дочери, сидящей сейчас у видеовизора и невидящими глазами глядящей на экран.

— Эль, извини, но ты нам очень нужен именно сейчас.

Эльриан отложил в сторону документ, который внимательно изучал и посмотрел на жену.

— Что произошло, Анни?