Так мне удалось понять, что: «Кхарм» — это приветствие, следовательно, может переводиться как «здравствуйте»; «Слимвей» — скорее всего, положительная характеристика, а значит, что его значение близко к «хорошо» или «хороший». Это слово мне в первую очередь запомнилось из похвалы, сказанной охотником своему питомцу, когда он меня вёл в город к работорговцу, а ещё мне это часто говорила Кайра, когда ухаживала за мной во время болезни. Было множество других слов, о значениях которых я догадывалась, но больше тех, которые, увы, ещё не понимала, хоть и помнила. Ну а большая часть из услышанного тут же вылетала из моей головы, либо я припоминала слова смутно. И стоит ли говорить, как много я не слышала вовсе… Язык местных жителей весьма своеобразен и не привычен — много рычащих звуков в речи, грубых отрывистых фраз чуждых нашему слуху, гласные звуки открытые, рождающиеся откуда-то из глубины… Хорошо, что у меня весьма неплохая дикция и мне легко выговаривать буквы, но для того, чтобы получалось хотя бы отдалённо похоже на их речь, мне приходилось напрягать гортань. Наедине с собой я пыталась произносить слова… Даже те, о значении которых пока даже не догадывалась, но слышала от Эрны…

Хозяин больше не появлялся, хотя о моей болезни, наверняка, был осведомлён… Конечно, не смотря на то, что меня лечат, я была почти уверенна, что навряд ли из-за того, что считают равной. Скорее уж, владелец переживал, что, отдав столько денег за новую игрушку, мог так скоро её лишиться. Не вызывало сомнения и то, что как только я буду дееспособна, мне придётся расплатиться за эту заботу. Не знала только, как…

Раздумывала я и об устройстве этого мира… Здесь есть рабство! Для современного человека это кощунство! С нашим менталитетом это принять просто не возможно. А кто обитатели замка? Уши у них не обрезаны. Но значит ли это, что они свободные? Что-то мне подсказывало, что навряд ли… Возможно, они вроде крепостных крестьян? Судя по тому, что живут в замке целыми семьями и даже поколениями — похоже на то… Однако делать выводы я не спешила. И чего ждать после выхода из этой комнаты не знала… Ведь мои уши не имели и намёка на удлинение. А значит, я — рабыня. И этот факт никак в моей голове не укладывается.

В очередной раз, рассуждая обо всём этом, я продолжала смотреть в окно. Сегодня было особенно любопытно наблюдать за резвящимися в небе чудными птицами. Они подлетели достаточно близко, и я смогла разглядеть, что оперение их переливалось перламутровым отливом всех оттенков пурпурного, начиная от светло синего и заканчивая ярко красным. У этих птиц было длинное гибкое тело, а хвост был огромен и внешне похож на павлиний. Только у них стволовое основание длинных перьев были более мягкими. Отчего наблюдать за их грациозными пируэтами в небе было просто восхитительно, их полет напоминал пляшущие огоньки пламени, и время пролетело незаметно, пока я ждала прихода Эрны с завтраком для меня. Сегодня я приняла для себя решение, что должна попробовать начать разговаривать, хотя бы с ней. Её ответная реакция поможет мне понять, правильно ли я поняла слова и уместно ли их использую. Хоть какая то практика. Наверное, я уже могла бы начать делать это и раньше, а так же выходить из своей комнаты, но откровенно боялась. Какой окажется реакция окружающих на меня — диковинную рабыню, как только я выйду за пределы этой комнаты? Какая участь ждёт снаружи? Здесь я ощущала себя хотя бы в относительной безопасности и чувствовала хоть какую-то определённость в новом дне.

Дверь в комнату открылась, на её пороге появилась девушка, прихода которой я как раз ожидала. Иномирянка как всегда была в приподнятом настроении и, посмотрев на меня, бодро вошла в комнату, весело улыбаясь мне.

— Кхарм! — Ставя поднос передо мной, поприветствовала она, явно не ожидая ответа.

— Кхарм, Эрна! — ответила я, весело улыбаясь ей в ответ, одновременно подхватывая с подноса стакан молока.

Ну вот… Впервые при ком-то попробовала заговорить на их языке. И вышло, что это не так сложно, как я думала. Но сейчас меня больше заботило, как воспримет мою попытку девушка, ибо её ошеломленный вид не давал ясности того, как она меня поняла. Правильно ли я в этих словах разобралась и верно ли сказала?

— Слимвей! — улыбнулась она своей заразительной добродушной улыбкой.

А дождавшись, когда поставлю опустевший стакан на стол, потянула меня за руку:

— Унайн!

О значении этого слова я тоже догадалась, так как слышала его многократно, предполагала, что оно значило: «Следуй за мной». Мы вышли из комнаты, и она повела меня за собой — вверх по лестнице. Оказалось, что я жила на последнем жилом этаже. А под крышей башни находился огромный чердак, выполняющий роль хранилища ненужных вещей, таких, как старинные немного выцветшие от времени картины со сломанными рамами. Под слоем пыли нельзя было разобрать, что именно на них изображалось, даже после того, как Эрна зажгла, откуда то взявшийся у неё в руках подсвечник. Ещё здесь внушительными стопками лежали потрёпанные книги, какая то подернувшаяся ржавчиной посуда. В этом огромном помещении было очень пыльно, из-за чего становилось тяжело дышать, но всё же любопытство оказалось сильнее. И я, поддавшись ему, направилась было к одной из картин, но спутница дёрнула меня за рукав, показывая жестом идти за ней, как оказалось, звала она меня к лестнице, ведущей на крышу башни.

Сначала ощущение высоты немного испугало, и при этом слегка закружилась голова, как оказалось, замок стоял на обрыве, а башня находилась прямо над ним. Но потом, привыкнув немного, я смогла воспринять всё представившее предо мной великолепие.

По одну сторону замка располагался уже знакомый город. Большая часть строений представляли собой одно-двух этажные здания из серого камня. Всего города я разглядеть не могла, так как он был возведён на холме, и что оставалось по ту сторону спуска оставалось загадкой. По другую — раскинулись не тронутые просторы загадочного леса и бескрайние поля, а за холм вилась достаточно широкая лента быстрой полноводной реки, вдали за ней были видны горы.

— Как же красиво… — еле слышным шёпотом восхитилась я, ёжась от неожиданно подувшего холодного порыва ветра.

Птицы всё ещё резвились в чистой лазурной синеве неба, но отлетели слишком далеко от замка, чтобы у меня была возможность их разглядеть. Эрна, как всегда, о чём-то со мной болтала, а я пыталась выхватить из её речи знакомые слова и внимательно вглядывалась в указываемые ею места. Видимо, она рассказывала что-то в роде: «Здесь посмотри — мельница, там — закусочная».

Вдруг справа от меня раздался шорох крыльев, вскинула голову, посмотрев в направлении звука. И увидела прекрасное создание — гигантскую бабочку фиалкового цвета с чёрными прожилками на крыльях. Я потянулась к ней, но не успела её коснуться, так как девушка резко отдернула меня, а бабочку ударила подсвечником с уже погашенными свечами, но который до сих пор оставался в её руке. Послышался звук удара — и прелестная летунья упала нам под ноги. Видимо, она была оглушена, но не сдавалась, направив жало на брюшке в сторону своей обидчицы, но девушка вовремя отпрыгнула, а по каменной кладки крыши, чёрной молнией метнулся уже знакомый мне паук. Между одинаковыми по размеру насекомыми завязалась не шуточная борьба. Паук ловко уворачивался от ядовитой пики соперницы, а сам норовил её ужалить. Но и она была явно не промах и упорно шла в наступление, шустро трепеща крылышками. Но вот одна удачная паучья атака — и бабочка оказалась перевёрнутая брюшком вверх, она упорно кружилась по кругу, выставляя вверх жало и не подпуская паука к себе ближе. Но итог схватки уже был предрешен, ещё один ловкий выпад — и паук оторвал поверженной голову. Бабочка ещё пару раз содрогнулась в предсмертных конвульсиях и замерла. А паук начал оплетать её своей паутиной. И когда он уже закончил с этим делом, и довольный уселся на образовавшемся коконе, Эрна наклонилась к нему и погладила подушечками пальцев его спинку. А я снова впала в ступор, потому что готова была поклясться, что видела, как он от удовольствия прищуривал все свои восемь глаз.

Девушка весело засмеялась, а затем жестом предложила и мне тоже его погладить.

— Уфф… — преодолевая своё оцепенение, страх и брезгливость, я всё же легонько коснулась подушечкой указательного пальца внешней стороны его брюшка и удивилась. На ощупь оно оказалось нежное, словно бархат, и чуть тёплое. И уже отбросив все сомнения, я погладила его ещё немного под довольный смех Эрны.

Затем она меня поманила за собой, и мы спустились тем же путём. Я повернула в свою комнату, а девушка поспешила вниз по лестнице. Как же много в этом мире для меня удивительного и непонятного. Из ситуаций, случающихся со мной, я осознавала, что мне предстоит ещё многому научиться. А ещё эта схватка паука с бабочкой в очередной раз показала, что мне стоит быть более наблюдательной и перестать переносить на этот мир суждения, полученные в моём родном.