Объятия ослабли, я приготовилась действовать. Для начала развернуться и выхватить меч, стоящий возле стола. Безусловно, расстояние от меня до меча значительно больше, чем от гостя до меча, а следовательно прийдется воспользоваться уловкой, чтобы опередить врага.

Решилась. Развернулась для того, чтобы выхватить орудие, но не успела. Кончик моего же меча с угрозой прислонился к моей шее. Пришлось поднять руки и показать, что согласна на мир. Тогда меч резко развернулся и теперь рукоятью был направлен в меня. Мне великодушно разрешили взять собственный меч. Что ж.

Мужчина поднял подсвечник с пола и поставил его на стол, после чего зажег свечи спичками. Свет ярко вспыхнул и озарил комнату. Дьявол его сожри! В момент стало нечем дышать от вида мужчины в черной рубахе и черных штанах с капюшоном на голове. По его груди и широким плечам спускались белые пышные кудри.

Насмешливая улыбка показала настрой гостя. Его кудри… его кудри ясно показали личность прибывшего. Пусть лицо частично закрыто и находилось в тени капюшона. Пусть физически мужчина возмужал и голосом он намеренно шептал, тем самым искажая его и делая неузнаваемым, специально, чтобы поиграть, пощекотать нервы, попугать, но я все равно узнала человека из прошлого. И он замер, рассматривая произошедшие со мной изменения.

Ярин оглядел каждый мой палец, волос на теле, появившуюся в двадцать пять лет морщинку на лице, отметил должно быть мою более женскую фигуру. Подросток во мне бесследно исчез. Лилия — сорвиголова тоже умерла. Теперь мне необходимо было много думать, прежде чем что-то сделать.

— Чай? — это все, что я могла сказать, глядя в голубые ясные глаза младшего Бонифация.

Не думала, что жестокие небеса когда-либо направят этого человека в мой дом. За чашкой чая у меня было немного время собраться с духом. Ярин задавал глупые вопросы ни о чем, а я смотрела на него и ощущала, как через сердце проходили мощные импульсы, от которых меня внутренне начинало трясти, от чего чашка в руках ходила ходуном. В доме достаточно тепло, но по коже — ледяная волна мурашек. Дико холодно и даже немного страшно. Плохо так мыслить, но лучше бы Ярин исчез и оставил мой хрупкий мирок.

Вскоре я не выдержала невинных бесед и прямо поинтересовалась:

— Как ты меня нашел?

— Совершенно случайно. В деревне услышал об особенной женщине с клеймом раба на лбу, чье мнение уважает каждая жительница этой деревни и страшно заинтересовался ее личностью. Все долгие годы я хотел узнать о твоей судьбе и нашел совершенно случайно на самом краю южных земель, когда уже почти поверил в твою смерть.

Я перебила вдохновенную речь Ярина, чувствуя небывалую тяжесть, словно рука судьбы взяла за запястье и повела в одном ей известном направлении:

— Он знает, где я?

— Пока нет. Я в разведке. Временно шпионю для Артура и Тиль. У меня отлично получается узнавать у прекрасных женщин обо всем происходящем в деревнях. Перед нападением всегда следует разнюхать обстановку.

Устав от светской беседы и волнения, я поднялась из-за стола и отошла к окну, немного приоткрыв темную штору. Поглядела в зловещее пламенное небо. Столько ожидала подвоха и вот только потеряла бдительность, как опасность пришла по моим стопам. Меня на данный момент интересовала только цель его визита. Неужели только спросить о самочувствии и поговорить, будто мы старые добрые друзья? Не верилось.

— Зачем прибыл?

Позади был слышен только стук чашки о блюдце и тихий шелест одежды. Ярин, погруженный в свои мысли, долго не отвечал на мой вопрос. Видно обдумывал, как правильнее подать мысль.

— Может хватит мстить Артуру? Мы все ответим за свои грехи в ином мире. Он уже довольно хлебнул.

— Я не мщу… — замолкла от грохота. Стул Ярина с силой врезался в стену. Обернувшись на грохот, увидела, как мужчина стремительно рванул ко мне, так будто больше не выдержал светской беседы и ему тоже надоело изображать спокойствие и распивать чаи. Он остановился неприлично близко от меня, нарушая личные границы.

— Мстишь. Ты ему мстишь. Каждый раз ты ему мстила и каждый день продолжаешь мстить!

— Говори тише, пожалуйста, жители могут услышать! — быстро закрыла штору, но звуки все равно могли быть слышны под окном. На улице. Тем более сейчас на дворе ночь.

— Даруй ему спокойствие. Хватит ненависти и боли, дай ему покой. Каждый месяц его тело пронзают мечи, каждый месяц я смотрю, как он истекает кровью и несколько дней отходит от очередного ранения. Я устал смотреть, как мой старший брат каждый месяц умирает и с трудом благодаря лекарям возвращается к жизни. А он не хочет возвращаться. Я чувствую, что он равнодушен к ранениям, к шрамам, которых не перечесть на его теле. Я не знаю, как он ходит с такими травмами и как продолжает сражаться и убивать. Он просто ждет, когда его убьют. Вот все, что желает шейх нашей земли. Не победы в войне, не вырастить сына — наследника, не быть любимым, а быть убитым.

— Уходи! — мой голос дрогнул. Я с трудом нашла силы сказать это не жалко и побито, а ровно, почти без эмоций, переполнявших мое тело. Об одном упоминании об Артуре возникло удушье. Я так привыкла считать прошлое — миражом, больной выдумкой своего сознания. Рядом с Артуром было всегда больно находиться. Ощущение постоянных моральных побоев.

— Если пришел поговорить об Артуре, то немедленно убирайся. Мне нет дела до его здоровья.

Сердце тяжело забилось в ответ на мою же гневную речь.