— И что, это ни у кого не вызвало подозрений? Вот если бы я знала, там, в Крыму, что фамилия у тебя Гайдаров. Да, что ты Тимур Гайдаров, то мы бы тут сейчас рядом не сидели…

Он откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, снисходительно улыбнулся:

— Ты и так нас раскусила…

— Вот именно. Нефть они добывали… Ха! Так что с дедукцией у меня всё в порядке! — сказала, раскладывая еду по тарелкам. Потом нарезала хлеб, протянула вилку Филиппу.

— Ну, так что там с музеем? — спросил он, жуя поджаренную до хрустящей корочки яичницу. Ему было интересно.

— "Это элементарно, друг мой", — сказала Юля и уставилась на него, ожидая реакции, но Филипп спокойно смотрел, не реагируя на её слова. — Ты что не видел "Собаку Баскервилей"?

— Ну, видел… и что?

— Да наш, русский фильм?

— А-а-а, нет, не видел.

Юля закатила глаза к потолку:

— С кем я связалась, прости Господи. Село неасфальтированное. Итак, первое. Мама твоя мозг тебе проела каким-то Пушкиным и ты решил сделать пару фоток на фоне раритетов и отослать ей, чтобы она порадовалась, какой сын у неё воспитанный, образованный молодой человек, а главное, любящий.

— Принимается, — кивнул он, — была такая идея, но не успел. Попал в жуткую пробку. Дальше ты знаешь.

— Вторая. Тогда в Кролике, ты слегка, как мне показалось, растерялся оттого, что я бывала там раньше. У меня мелькнула мысль, что ты бы не хотел, чтобы нас кто-то видел вместе, особенно из моих знакомых. И ты предположил, что по музеям я с мужем вряд ли хожу и что здесь уж точно нам не грозит встретить кого-либо из знакомых.

— Ну-у-у, с натяжечкой, — подтвердил он, — ещё есть варианты?

— А, ну и ещё в музее вряд ли бы меня узнал кто-то из моих подписчиков…

Он рассмеялся:

— Если бы только группа туристов с Камаза приехала на экскурсию в Москву, что маловероятно… Кстати, почему ты ушла? И закрыла канал? Он так захотел?

— А Монах — это ты? — ответила вопросом на вопрос, отламывая кусочек хлеба.

Филипп сунул в рот здоровенный кусок яичницы.

— Ты ни разу меня не лайкнула! Обидно. Я ей — сердце разбитое, крик души, понимаешь ли, а ты — игнор полный…

— Ну, извини, — она протянула руку и погладила его по голому плечу.

— Я тебя тут полайкаю, — утешила она, продолжая гладить.

— Не тут лайкаешь, — и, схватив руку, потянул её вниз. Она растерялась, но потом сквозь смех спросила:

— Знаешь, что такое: два удара — восемь дырок?

— Звучит угрожающе…

Сунула ему под нос вилку:

— Так что лучше отпусти…

Юля встала и поставила чайник.

— Ты что будешь: чай или кофе?

— Не знаю, давай чай…

Он положил вилку на пустую тарелку. Доел оставшийся маленький кусочек батона и посмотрел на часы на стене.

— Всё хотел спросить, а что Светлана делает в больнице?

Юля, споласкивая тарелку, ответила, что Артёмка где-то подхватил ротавирус и их забрали в больницу на две недели. Как раз послезавтра их выписывают.

— Получается, у нас есть ещё сутки?

— Боюсь, что нет. Мне нужно быть дома.

— Ты же сказала, что ещё не можешь вернуться…

— Я передумала. Это неправильно. Я не могу так поступать с Олегом. Он мой муж всё-таки.

Филипп встал.

— Тебе не кажется, что уже поздно из себя строить Татьяну Ларину?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, как же? "Но я другому отдана и буду век ему верна" — это точно не про тебя…

Волна обиды и откуда-то вдруг появившейся злости накрыла её.

— Из тебя, знаешь ли, Евгений Онегин тоже, как из говна пуля, — бросила ему. Увидела, как он поменялся в лице, медленно развернулся и стал приближаться к ней.

— Быстро извинилась, — процедил сквозь зубы.

— А то что? — она вздёрнула подбородок.

— А то узнаешь, какой я на самом деле…

Юля сделала шаг назад:

— А я знаю…

— Да? Ну-ка, удиви меня…

Она сделала ещё шаг назад и почувствовала спиной стену. Он навис над ней, прожигая взглядом.

— Ну, так какой я? — повторил, заметив растерянность в её глазах. Понял, что она уже пожалела о своих словах, но также знал, что она не пойдёт на попятный и сейчас выложит всё. Вопрос — хотел ли он в самом деле знать? Это будет конец, а он ещё не готов ставить точку. Нет, не готов.