…Хюйен до сих пор помнит глаза женщины перед тем, как ее сбросили с балкона, и в тот момент, когда он сбежал вниз, зажимая рану на плече. Вокруг ее головы натекла лужа крови…

В двадцать седьмой раз смерть пощадила его. Но этот двадцать седьмой выстрел оказался роковым. Память то и дело возвращала его к событиям той ночи. С тех пор он загубил не одну жизнь, среди его жертв были и женщины, но ни одни глаза не смотрели на него так страшно. Этот вселявший ужас взгляд преследовал его повсюду. При виде орхидей, походивших на спутанные, слипшиеся от крови волосы повешенных женщин, он почему-то вспоминал не прежние расправы со своими жертвами, а короткие, подпаленные волосы той женщины, которую ему было поручено сбросить с балкона.

Иногда, представив взгляд той женщины, он обхватывал голову руками и с диким воплем пускался бежать куда-то как безумный. Когда у него пытались узнать, что с ним, он, как правило, отмалчивался, не смея сказать правду. И если глухой ночью Хюйен вдруг слышал стон, он сразу же ощущал на себе напряженный, словно наэлектризованный взгляд той женщины на балконе. Память неизменно возвращала его к этой сцене. Иногда он с проклятиями бил себя в грудь, шепча в бессильной злобе: «Было бы из-за чего терзаться! Подумаешь, какая-то вьетконговка, провались она пропадом, дьявольское наваждение!»

Однако проклятья не приносили облегчения, кошмарное видение не оставляло Хюйена, как ни старался он от него избавиться.

Пытаясь освободиться от наваждения, Хюйен стал пить и вскоре пристрастился к спиртному, приобрел повадки настоящего пьяницы. В моменты тяжелого опьянения по крайней мере наступало забытье… И вот сегодня, направляясь к дому Тхюи, он почему-то опять вспомнил глаза той женщины. Снова ему казалось, что ее глаза смотрят на него со всех сторон… По телу пробежал озноб… «Я уничтожу их! Всех уничто-ожу!», — зарычал он. Эта маленькая Тхюи вырастет и, наверное, станет смотреть на него таким же ненавидящим взглядом.

— Не бывать этому! — неожиданно произнес он вслух.

Хюйен шумно втянул в себя воздух и, с силой сжав баранку, резко затормозил. Раздался пронзительный скрежет тормозов. Тхюи вздрогнула и отпрянула на обочину дороги. Она едва не упала, поскользнувшись на гравии, но удержалась и с коромыслом на плече торопливо пошла в сторону. В каплях воды, выплеснувшейся на дорогу, играло солнце. Машина остановилась в нескольких шагах от девушки. Тхюи вдруг узнала эту военную машину. И в ту же минуту она услышала свое имя.

— Эй, Тхюи!

Обернувшись на этот оклик, больно резанувший слух, Тхюи увидела обветренную физиономию с резкими чертами. Горячая кровь прилила к ее лицу, долго сдерживаемая затаенная ярость охватила все ее существо. Крепко сжав губы, Тхюи решительно пошла прочь.

Не вылезая из машины, Хюйен крикнул:

— Эй, похоже, ты избегаешь меня! А ведь ты милашка, ты очень недурна, ты это знаешь?

Голос у капитана был хриплый, глаза глядели как-то странно, он явно был не в себе.

Тхюи прибавила шаг. Ее лицо, минуту назад пунцовое, побледнело и стало мертвенно-серым. «О небо, опять он начинает болтать о моей красоте, и без того по его милости нет жизни». Из груди Тхюи вырвался горестный стон.

Во всех подробностях она представила себе тот страшный день. О, она помнила все слишком хорошо — помнила налившиеся кровью глаза капитана, его мускулистые цепкие руки, лицо с резкими чертами. В тот день жены капитана не было дома. Было уже за полночь, но Тхюи по обыкновению не ложилась спать — нужно закончить стирку и еще кое-какие дела, с которыми она не успела управиться за день. Хюйен вернулся из ресторана, она издали почувствовала запах винного перегара.

Когда его волосатые сильные руки неожиданно обхватили Тхюи грубо и властно, она замахнулась на него электрическим утюгом, но Хюйен ловко увернулся и заломил ей руки за спину. Тхюи кусалась, царапалась, кричала, но он заткнул ей рот носовым платком и повалил прямо на кафельный пол, заляпанный мыльной пеной и кофейной гущей, блестящие волосы Тхюи оказались туго намотанными на его потную, не ведающую жалости руку. Тхюи приглушенно выла, отчаянно билась, ее широко открытые глаза остекленели от ужаса. Обитая железом дверь была плотно закрыта. Тхюи стало дурно от тяжелого запаха винного перегара и сигарет. О том, что было дальше, лучше не вспоминать…

Капитан Хюйен с усмешкой посмотрел на удаляющуюся фигуру Тхюи, откинулся на сиденье и, захлопнув дверцу, включил зажигание. Он нагнал Тхюи и медленно поехал рядом. Машина перевалила небольшой ров, проехала между рядами цветущих кустов и остановилась у самой террасы, возле дерева под названием «рыбья икра».

Тхюи торопливо опустила на землю ведра с водой, схватила коромысло и, с трудом переводя дыхание, сказала:

— Прошу вас, капитан, оставьте меня в покое, не срамите перед односельчанами. Уезжайте поскорее, а то придет тетушка Зьеу, начнет браниться.