Телегу снесло бампером, а качаны полетели во все стороны. Один из них ударил Тадзаки по лбу. Старушка замерла в испуге посередине дороги. Бандиты отвлеклись на пару секунд и разносчик пиццы грамотно воспользовался этим. Он подобрался к их машине очень близко, встал двумя ногами на сидение мотоцикла, хорошо оттолкнулся и прыгнул вперед, выбив крепкими тренированными стопами заднее стекло. Тадзаки оказался внутри, между двух озадаченных головорезов, впереди маячил еще один и водитель поспешно выворачивал руль, обходя встречные машины. Якинори ударил локтем вправо, не рассуждая, бандит слева вытащил большой нож. Тадзаки закрутил ему руку и вонзил оружие под подбородок, головорез захрипел и его голова, хрустнув, безвольно откинулась назад. Боевик спереди наставил револьвер, разносчик пиццы пригнулся уходя от пули, головорез справа выдохнув начал молотить руками, Тадзаки блокировал, толкнул его голову ладонью в стекло, прижал, надавливая все сильнее. Над передним креслом снова возникло дуло, Якинори уклонился, грохнул выстрел, пуля звякнув срикошетила от корпуса машины. Разносчик пиццы потянул прижатого к стеклу бандита за ухо вниз, ударил резко коленом в лицо. Тот взвыл от боли, отклонил руку Тадзаки и получил прямой в нос. Хлынула кровь. Якинори отчаянно извернувшись, прыгнул на переднее сиденье, сдавил ногами вертлявого бандита с оружием и свернул ему шею. Ударил водителя пяткой в лицо, нашарил револьвер и начал палить в головореза сзади. Тот уклонился раз, другой, но на третий распрощался с мозгами. Водитель мог бросить руль и начать драться, плюнув на все, но он не был профессиональным бандитом, потому так и ехал с разбитым глазом и ужасно боялся. Его страх через секунду прошел, поскольку последняя пуля вышла из барабана и вошла в висок.

Якинори вытолкнул тело на дорогу, прыгнул за руль и настиг черный фургон. Тот мчался вперед, резко вписываясь в повороты и вихляя задом. Разносчик пиццы не отставал. Распахнулись створки потрепанных дверей и Тадзаки увидел троих в масках. Двое крепко держали его невесту в белом платье и с мешком на голове, третий наводил автомат Томпсона с круглым магазином на машину Тадзаки. Яростный огонь вырвался из ствола, пули пронзили стекла, пробили капот и переднюю шину. Разносчик пиццы вильнул, надавил на газ и протаранил бандитов. Головорез с автоматом потерял равновесие и упал, чем и воспользовался Якинори. Он подъехал справа и выпорхнув как канарейка через открытое окно уцепился за одну из створок. Фургон подпрыгнул на дорожной выбоине, створка качнулась, распахиваясь во всю ширь, Тадзаки перелез на другую сторону и потом прыгнул внутрь машины. На него смотрел автомат Томпсона и двое головорезов с кастетами на обеих кулаках. Вооруженный бандит оскалился под маской осознавая невыгодное положение разносчика пиццы, за что поплатился подкатом под ноги, и болезненным падением на спину. Пули изрешетили крышу фургона. В пол вонзились стремительные железные кулаки, но Попугая там уже не было. Он ловко ушел, вскочив, ударил одного бандита коленом в подбородок, уклонился от хука слева, ответил серией жестоких ударов, ушел от ноги, укрылся за спиной врага и тот получил кастетом в челюсть от своего соратника. Попугай надавил противнику сзади на глаза, тот измученно закричал, падая на землю и Тадзаки схлестнулся со вторым в жестоком бою. Он блокировал, уклонялся, а разъяренный бандит бил, оттесняя его все ближе к распахнутым створкам и погибельному асфальту. Удар слева, Тадзаки отступил, опираясь на край машины ногой. Еще шаг и конец. Тело головореза внезапно прошили пули, Якинори шагнул в сторону и бандит рухнул на дорогу из машины летящей на бешеной скорости. Теперь разносчик пиццы видел, как его невеста со связанными руками, мешком на голове и в белом праздничном платье душит боевика с автоматом, сидя у него на спине, а тот крутиться, выпуская ураганный огонь. Вот бандит оседает на колени, веревки крепко сдавливают горло, последняя очередь прошивает металл, переднее сиденье водителя, тот умирает и фургон переворачивается. Бьется головой об потолок невеста в мешке, крутится головорез выпуская из рук пустой автомат, бултыхается бандит с кастетами, избитой рожей, и с синяком на щеке, куда – то летит и сам Якинори.

После боя прошло две недели. Тадзаки пришел в себя и решил навестить любимую в больнице. Она лежала в кровати на белой простыне, с прозрачной трубкой от капельницы в вене и периодично сигналящими приборами рядом. Лицо ее было бледным и слабым, фингал под глазом заплыл. Она потеряла много крови и поломала некоторые кости. Тадзаки вздохнул, присаживаясь рядом и его любимая заговорила слабым голосом:

– Я больше не могу быть с тобой разносчик пиццы. Но не потому что мой род гораздо древнее и богаче твоего и вовсе не потому что мой собственный отец заказал мое похищение с моей собственной свадьбы…

– Это я и так знаю. Кто ж еще. – пробормотал Якинори, потупив взор.

– Не умничай Тадзаки и выслушай меня. Я не могу быть с тобой потому что я помню, как мы бродили по берегу реки в лучах заката и смеялись, потому что я помню как мы сидели ночью на крыше свесив ноги и глядели на россыпь городских огней, потому что я помню как ты катал меня на своем мотоцикле и испуганные голуби взлетали из под колес в разные стороны, потому что я помню…

Она говорила и лицо Тадзаки сияло счастливым светом, озарялось полнотой любви и нежностью воспоминаний.

–… Потому что я помню, как мы целовались на яхте, как мы стояли у окна обнявшись и слушали дождь и потому что я помню как люди со свирепыми глазами тащили меня, как я с мешком на голове душила вооруженного человека и как я крутилась в долбанной машине калеча свое нежное тело. И эти последние воспоминания омрачают теплоту моего сердца и отравляют душу. Я больше не могу видеть тебя, о разносчик пиццы, потому что каждую ночь я вскрикиваю, просыпаясь, пытаюсь сорвать мешок которого на самом деле уже нет и все же наконец сорвав вдруг вижу тебя, Тадзаки. Не головорезов мучавших меня, о нет, но своего любимого жениха, поскольку он вольно или невольно является причиной того страшного ужаса, который я пережила…

Она произнесла последнюю фразу и по лицу разносчика пиццы словно провели зазубренным ножом. Оно сделалось унылым и мрачным.

– Уходи, уходи от меня Тадзаки… – рыдала слабеющая невеста, но он не слышал, оглушенный предательством. Вошел доктор в очках и с усами, американский, умный и прогнал его.

Однажды темной ночью бывший разносчик пиццы, а ныне человек в перчатках и маске из чулка, перелез через забор богатого особняка. Где – то там внутри, в свете ярких высоких окон, за резными классическими дверями находился богатый отец и его молодая предательница дочь. Тадзаки шел мстить, но они не знали этого и преспокойно располагались в своих комнатах. Якинори прокрался мимо охраны, вырубив одного добыл ключи и проник внутрь дома. Сначала он задушил спящего отца, а затем нашел комнату невесты. У него не было плана особняка имевшего десятки комнат, ванных, душевых и спален, его направляло истерзанное, мучимое нестерпимой болью сердце. Тадзаки вскрыл отмычкой дверь и на цыпочках вошел. Она лежала в широкой кровати, на спине, под мягким большим одеялом. В лунном свете ее профиль был прекрасен и неизобразим. На белой тумбочке с золотыми ручками находился будильник и пиала с недопитым чаем. Якинори долго стоял рядом и смотрел на нее, раздумывая чем же ударить по голове, пиалой или будильником, либо же взять оба предмета в руки, что будет надежнее. Вдруг он услышал ласковый и до дрожи в коленках знакомый голос:

– Тадзаки, это ты!?

– Да, моя печаль…

– Ты уже убил моего отца?

– Да, моя нежность…

– Ты зарезал его!?

– Нет задушил.

– Так я и думала. Теперь ты пришел убить меня!?

– Все верно, голубка.

– Тогда прошу тебя… – и она приподнялась на кровати, опираясь на локоть и томно вздыхая. – Сделай это фамильным самурайским мечом моего деда. Не стоит хватать будильник или приносить гаечный ключ из кладовки… Я хочу умереть красивой смертью.

– Ну ладно. – сказал, подумав секунду Якинори.

– А где он? – спросил он, подумав еще три.

– Вон на той полке милый, за белыми створками с маленькими ручками.

Тадзаки обернулся, приблизился к полке и понял что не может забраться туда.

– Но я не могу туда влезть, я слишком низкий… – пробормотал он.

– А ты возьми табуретку милый, вон она стоит в углу.

Якинори пошел за табуреткой, аккуратно установил ее, вспорхнул как пташка на сиденье.

– Тянись, тянись милый, он там… – говорила невеста и вдруг стремительно сорвавшись с кровати, выбила табуретку у Тадзаки из-под ног. Мститель упал и больно ударившись лбом отключился.