Шефы Бертино получили сведения о том, что во многих городах организуется новая партия под страшным названием «Партия честных людей», и члены ее называют себя просто «честными людьми». И так как никто из магнатов промышленности и финансов не содержал эту новую партию, создание «П.Ч.Л.», как она именовалась в полицейских документах, вызывало тревогу.

Люди подобные Бертино почувствовали себя на гребне волны и без очереди получали в кассе командировочные.

Путь Бертино лежал на Фаредж, где у него сохранились старые связи.

Читателю теперь понятно, как скрестились дороги репортера и мальчика с собакой.

Карол воспитывался у своего дяди, служащего нотариальной конторы. Это был бледный пожилой мужчина с угрюмым характером, по имени также Карол.

В субботу вечером у дяди пили коктейли.

— Жарко, — сказал Неуман-бакалейщик.

Коммивояжер Флит включил телевизор: передавали рекламу зубного эликсира.

Тут позвонили у входной двери.

— Ну кто там еще? — Кэрол-старший не любил, когда его беспокоят в субботний вечер.

В комнату вошел молодой человек с оттопыренными ушами, с сигарой в зубах.

— Я репортер газеты «Держи вора!» — отрекомендовался он.

— Не понимаю, какое отношение я могу иметь к газете с таким названием! — сухо сказал дядя.

Посетителя это не смутило:

— Я хотел бы объясниться с вами конфекционно [12] . (Он хотел сказать конфиденциально.)

— Можете говорить при всех, только поскорее! — отрезал дядя.

Бертино выплюнул окурок на ковер и, присев на край стола, выпалил без обиняков:

— Мы хотим привлечь вашу собаку к избирательной кампании.

Несколько секунд длилось молчание.

— Не надо его раздражать, это сумасшедший, — прошептал Флит.

— Это особый вид предвыборного психоза, — вполголоса подтвердил Неуман.

— Я хочу, — заявил Бертино, — чтобы ваша собака выступила за кандидата партии Не-Истовых.

— Прелестно! Прелестно! Она выступит, — пробормотал Карол-старший, обмениваясь тревожными взглядами с друзьями.

— Расходы — на наш счет! Гуд бай! — Бертино сделал ручкой и удалился.

В передней он наскочил на собаку и отдавил ей лапу.

— А! Это вы? — сказал Бертино, фамильярно подмигнув сеттеру. — Как жизнь молодая?

Но Джерри с глухим ворчанием приподнял верхнюю губу и проворно вцепился в щиколотку репортера.

— Джерри, что с тобой? — воскликнул вбежавший в переднюю мальчик. Шерсть на спине собаки встала дыбом, и нос все еще был угрожающе приподнят над оскаленными зубами.

— Хозяин! Я узнал его запах! — ответил пес.

Дядя Карол почитал себя человеком здравомыслящим, понимая под «здравым смыслом» то, что не выходит за рамки установленных в его кругу правил жизни. Решив, что неожиданный визитер — сумасшедший, он совершенно успокоился на этой мысли. Даже письмо со штампом «Держи вора!», извлеченное утром из ящика для почты, не нарушило этого спокойствия. В письме, написанном не очень грамотно, но весьма энергическим стилем, предлагалось подготовить собаку Джерри к публичному выступлению за кандидата Не-Истовых.

Дальше шла такая ересь, что дядя и читать не стал и, чтобы рассеяться, поскорее развернул свежую газету. Но на первой же странице он нашел репортаж:

В ГОСТЯХ У ХОЗЯЕВ СОБАКИ-ФЕНОМЕНА. ВЧЕРА В 19.00 ПО ФАРЕДЖСКОМУ ВРЕМЕНИ НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ ПОСЕТИЛ СЕМЕЙСТВО КАРОЛОВ, УВАЖАЕМЫХ ОБЛАДАТЕЛЕЙ ГОВОРЯЩЕЙ СОБАКИ. КОРРЕСПОНДЕНТУ БЫЛ ОКАЗАН РАДУШНЫЙ ПРИЕМ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ, ВКЛЮЧАЯ САМОЕ СОБАКУ, ПОКИНУВШУЮ СВОЮ БУДКУ ДЛЯ ПРИЕМА СОТРУДНИКА ПОПУЛЯРНОЙ ГАЗЕТЫ. В НЕПРИНУЖДЕННОЙ БЕСЕДЕ ЗА СТАКАНОМ ВИНА ГЛАВА СЕМЬИ СООБЩИЛ НАШЕМУ КОРРЕСПОНДЕНТУ, ЧТО ВСЕ ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ ЯРЫМИ ПРИВЕРЖЕНЦАМИ НЕ-ИСТОВЫХ И, ЕСТЕСТВЕННО, ЧТО ИХ СОБАКА РАЗДЕЛЯЕТ ВОЗЗРЕНИЯ ХОЗЯЕВ, РЕШИТЕЛЬНО ВЫСКАЗЫВАЯСЬ ЗА КАНДИДАТА НЕ-ИСТОВЫХ, ВЫДВИНУТОГО НА ПОСТ ПРЕЗИДЕНТА…

Прочитав это, дядя Карол почувствовал, что почва уходит у него из под ног.

Кажется, — о, ужас! — ему предлагалось вступить в переговоры политического характера с собственной собакой? Он вернулся к газетной заметке. Да, в ней ясно говорилось, что «Карол-старший обязался и впредь оказывать разумное влияние на сеттера Джерри при помощи своего племянника, не по летам делового юноши»…

Карол! Вот он ему сейчас задаст, этому «деловому юноше»! Вероятно, он и заварил всю эту кашу. Не мог же в самом деле репортер взять интервью у собаки!

— Карол! — позвал дядя. Он поерзал в кресле, решительно не зная, как начать разговор.

Нельзя же спросить несовершеннолетнего племянника: «Что там такое наговорил наш пес насчет выборов президента?» Карол-старший дорожил своим авторитетом в семье.

Между тем мальчик уже несколько минут с невинным видом наблюдал за дядей.

— Послушай, Карол, — начал тот, — ты не замечал, чтобы наш Джерри делал… гм… что-нибудь такое, знаешь, не совсем обыкновенное? Или даже вовсе необыкновенное?