Король не знал, где кончается ужас и начинается холод, рук и ног он уже не чувствовал, а прилегающий к телу шелк превратился в ледяной панцирь, сердце тоже, казалось, обрастало льдом. Тартю не сомневался, что умирает, но на какой-то одним им ведомой границе желтоглазые чудовища остановились и, по-волчьи закинув головы, издали вкрадчивое мурлыканье. Перепончатые крылья тенями взметнулись вверх и сомкнулись над колыбелью. На короля кошки больше не смотрели, они пришли не за ним.

Звери замурлыкали громче, и раздался плач ребенка, сначала тихий и неуверенный, он становился громче и отчаянней. Анхель звал на помощь, но слышал его только отец, скованный по рукам и ногам ледяными путами. Ребенок заходился в крике, отделенный от всего мира темными крыльями и ледяным светом, и Пьер Тартю ничего не мог сделать. Даже умереть. Даже закрыть глаза и заткнуть уши.

Пытка длилась дольше, чем вечность, лунные лучи плясали между замершими бестиями, обливая блестящие шкуры и равнодушные узкие морды серебром. Зима, ночь и луна правили свой бал, исчезло все, кроме света, смерти и порожденных ими тварей, властвовавших и карающих.

Детский плач дошел до предела и стал стихать, становясь тише и глуше, и наконец оборвался. Кольцо крыльев разомкнулось, желтые глаза вновь обратились на Пьера, словно приказывая запомнить. Шесть черных теней рванулись вверх, сливаясь со светом, и исчезли.

– Арде, - раздавшийся голос был тихий, усталый и пустой. В нем не было ни гнева, ни сожаления, но Пьер почувствовал, что вновь может двигаться и говорить. Еще не овладев полностью своим телом, король бросился к колыбели. Там лежал мертвый принц.

2896 год от В.И.

1-й день месяца Вепря

СВЯТОЙ ГОРОД КАНТИСКА

Из членов Конклава отсутствовали лишь двое. Кардинал Гвары и Набота Георгий отговорился тяготами зимнего пути и дурным самочувствием, хотя мужчины рода Мальвани славились своим здоровьем. Отсутствие же настоятеля монастыря Святого Эрасти Гидалского никого не удивило, последним из наследников Иоахиммиуса в Кантиске побывал владыка Фома, и было это три с лишним сотни лет назад. Ее Иносенсия оглядела без малого три дюжины преисполненных собственной значимости мужчин, собравшихся по настоянию кардинала ифранского. Анастазия не сомневалась, что речь пойдет о Святом походе против оргондских и эландских еретиков. Верный Бекко был в Мунте, но у Анастазии хватало прознатчиков и без мирийца. Предстоятельница была прекрасно осведомлена о позоре, постигшем Паучиху и прельстившегося ее золотом Архипастыря Анатолия, давшего добро ортодоксам на вступление в светскую войну.

Глава ортодоксов, он же Предстоятель ордена Святого Амброзия Фотий, был возмущен потерей эскадры. Надо полагать, покойный епископ Аурелий, командовавший злополучным походом, очень удивился, когда на него из темноты бросились эландцы. Он просто собирался простоять на якорях до зимы или до захвата Лиарэ дарнийцами и ифранцами, получить с Паучихи обещанную плату и удалиться. Присутствие кораблей с зелеными сигнами должно было показать миру, что Церковь на стороне Ифраны, а оргондцы - еретики, и тут такая неприятность!

С посланной к Лиарэ эскадры спаслось не так уж и много людей, которых подобрали маринеры. Как оказалось впоследствии, отнюдь не из жалости. К дарнийцам заморские гости проявили куда больше снисходительности. С наемниками заключили соглашение о почетной капитуляции и в разоруженном виде отправили домой на Эландских кораблях. Без последнего можно было обойтись, но адмирал Рикаред счел уместным показать господам дарнийцам свой флот. Господа дарнийцы были поражены, теперь в море их не выгонишь и палками.

Впрочем, на земле маринеры тоже не подкачали. Высадившиеся на берегу в двух местах воины в черном задали ифранским армиям хорошую трепку, а подоспевший Мальвани погнал маршала Ультима на родину по его же следам. Ифранцы выскочили из Оргонды впереди своего визга и только тогда сообразили, что преследователи были не так уж и сильны. Теперь Сезар вернулся к Лиарэ, где отстаивается эландский флот, и ждет ответного хода Авиры.

Ее Иносенсия была в восторге от происшедшего. Еще пара подобных глупостей, и Анатолий тихо скончается, дабы не позорил Церковь нашу Единую и Единственную. Новым Архипастырем должна стать она, но для этого придется потрудиться. Предстоятельница полагала, что для осуществления ее плана ей лучше остаться в Мунте. Что бы ни решил конклав, выиграет отсутствующий.

Если Анатолий и Маврикий при помощи паучьего золота настоят на Святом Походе, замараются все. Войну без магии не выиграть, это очевидно, но выиграют ли ее с магией? Если прикончивший Ореста седой колдун поможет Оргонде, святые отцы окажутся в большой и глубокой луже. Если же на конклаве возобладают здравомыслящие, трусливые и те, кому не заплатили, под Архипастырем затрещит пол, а главный закон интриги требует появиться вовремя и завладеть всем. Анатолий должен быть свергнут чужими руками. Пусть претенденты на посох вцепятся друг другу в глотки, и тогда кто-то (потом решим, кто!) назовет ее имя.

Ехать в Кантиску не стоило, и Анастазия бы не поехала, но туда отправился Илларион, не покидавший своей норы несколько лет. Это настораживало. Анастазия не имела никаких доказательств, но была уверена, что якобы чуждый всему мирскому Предстоятель антонианцев связан с хаонгскими колдунами и примеривается к креслу Архипастыря.

Илларион был соперником, не имеющим слабых мест. По крайней мере, Ее Иносенсия про таковые ничего не знала. Бекко, и тот оказался бессилен, хотя, возможно, он ищет истину не в Храме, а под юбкой у наперсницы королевы.