— Извини, просто был изумлен, увидев тебя. Я думал, может, ты все бросишь после инцидента с Эриком.

— Не глупи. Давай зайдем в поезд и поговорим. Я тебе все расскажу.

— Расскажешь все… что именно ты подразумеваешь под «все»?

— Потом, когда распакую вещи.

Женщина протянула свой билет одному из носильщиков и велела им занести багаж в вагон. Она щедро их одарила чаевыми и ошеломляющей улыбкой. Лелия была одета в классическом голливудском стиле, то есть дорого и броско. Том был уверен, что несчастный батальон носильщиков Канзас-Сити никогда не оправится от этого зрелища. Они, наверное, сами заплатили бы ей за привилегию нести ее кожаные сумки от «Гуччи» и находиться в ее обществе.

По пути к вагону Лелия взяла Тома под руку:

— Знаешь, я никогда раньше не ездила поездом. Тем более в праздники. Должно быть интересно. У них тут есть массажные услуги? А салон красоты, как на круизных лайнерах?

— Гм, боюсь, что нет. В каждом купе есть шашечная доска, однако шашки надо приносить с собой. Да, и еще у них очень много спиртного; должен тебе сказать, оно замечательное.

— Так, может, ты мне сделаешь — массаж, я имею в виду? Да, и я захватила игривое нижнее белье, — добавила она с напускной скромностью, прижимаясь к нему.

Когда они заходили в вагон, Том краем глаза заметил Элеонору. Она внимательно следила за ними. Это был один из немногих случаев в жизни, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным. Они сели в «Чиф», попрощались с Миссури, и поезд тронулся в путь по равнинам фермерских угодий Канзаса. Сумерки сгущались.

Лелия расположилась в своем купе, но не упустила возможности пожаловаться на тесноту и спросить, нельзя ли арендовать купе с обивкой из красного дерева и личным лакеем. Безнадежно влюбленный проводник Барри напряг шейные мышцы, выпятил грудь и сделал несколько жимов с ее багажом в руках, параллельно засыпая женщину небылицами из поездной жизни. Однако Лелия не впечатлилась и по-прежнему сторонилась его. Женщина намекнула, что если он каким-то образом обеспечит достойный чайный сервис и будет приносить еду ей в купе, то она будет периодически одаривать его улыбкой и, быть может, продемонстрирует красивую голень и часть бедра. Так что Барри ушел, твердо вознамерившись выполнить ее пожелания.

Позже в купе зашел Том.

— Мне нравится, как ты тут все устроила, — улыбнулся мужчина.

— О чем ты?

— Сделала конфетку из обычного унылого купе.

— Можешь сегодня переночевать здесь.

Он присел на край заправленной кровати:

— Послушай, я должен кое-что рассказать. Я не думал, что все так случится — то есть в поезде и все такое, но раз уж рассказывать, то почему бы не прямо сейчас.

Она положила свою ладонь на его:

— Кажется, я знаю, что ты собираешься сказать. Потому я и проделала весь этот путь.

— Вот как?

Как она могла узнать об Элеоноре?

— Почему ты здесь?

— После случившегося с Эриком я разозлилась на тебя — по-настоящему разозлилась. Но вместе с тем мне было и приятно: твоя ревность и все такое.

— Спасибо, рад, что вызвал такие чувства.

— Так вот, я начала все обдумывать. Мы вместе уже довольно давно, надо кое-что решить.

— Не могу не согласиться.

— И я приняла решение. Я не хотела сообщать ему по телефону и ждать до Рождества — тоже, потому что это могло изменить наши планы на праздники.

Том издал вздох облегчения:

— Думаю, мы на одной волне.

Она наклонилась вперед и положила руки ему на плечи:

— Том, я хочу выйти замуж.

— Куда? — только и сумел вымолвить в ответ Лэнгдон.

— Не «куда», а «за кого», дурачок. Впрочем, писатель у нас ты. О тебе и речь.

— Ты хочешь выйти за меня? Ты проделала весь этот путь, чтобы сказать мне, что хочешь выйти замуж? За меня?

От волнения он встал и начал расхаживать по купе и в конце концов ударился головой о большое окно, словно отчаянно пытающаяся вырваться из клетки птица.

— Лелия, от встреч несколько раз в год ради забавы и развлечений до брака довольно далеко. Это узы на всю жизнь и на каждый день, и в радости и в горе.

— Думаешь, я об этом не знаю?

Он указал на нее пальцем:

— Это что, эксперимент? Берешь уроки у какого-нибудь психоделического парапсихологического вудуистического учения Новой Эры и прочего дерьма?

Она поднялась на ноги:

— Нет, дело во мне. С годами я не молодею. Мои биологические часы не просто тикают, а бьют тревогу. И я уже столько раз нажимала на кнопку отключения будильника, что она больше не работает.

— Ты что, хочешь завести детей?

— Да, а ты — нет?

— Ты спрашиваешь меня, хочу ли я завести детей?

— Ты оглох? Да!

— Откуда мне знать, хочу ли я их? Я понятия не имел, что ты сегодня придешь и сделаешь мне предложение. Дай перевести дух, а?

Лелия обняла его:

— Знаю, все это так неожиданно. Но мы хорошо смотримся вместе, Том, очень хорошо. У меня много денег, мы сможем делать все что пожелаем. Будем путешествовать, играть, наслаждаться жизнью, а потом остепенимся и заведем большую семью.