— И вы столько всего узнали во время ланча с женщиной, с которой только что познакомились?

— Матери легко идут на обмен информацией. Мы делаем это исключительно эффективно. И с большими подробностями. Она тоже много узнала про моих детей.

Пайн делала заметки, пока Блюм говорила.

— Хорошо, вы дали мне много идей для поиска паролей.

Она работала несколько часов, используя программу для создания диаграммы на основе подсказок Блюм, а также названия файлов из компьютера Приста.

После того как последний вариант не сработал, Пайн разочарованно вздохнула.

Блюм, задремавшая на своей кровати, проснулась через минуту. Дождь барабанил по крыше одноэтажного мотеля.

— Не вышло, как я понимаю, — сонно сказала секретарша.

— Судя по всему, семья его брата не настолько для него важна, чтобы стать основой для пароля, а в названиях файлов нет никаких подсказок касательно его работы.

— Я ужасно хочу есть, — заявила Блюм. — Когда мы ехали сюда, я видела на улице кафе.

Они припарковались за зданием кафе и вошли внутрь. Сделав заказ, сидели и пили кофе, а за окном шумел дождь.

Блюм выглянула в окно.

— Господи, неужели здесь всегда так? — проворчала она. — Скоро я начну подумывать о самоубийстве… Мне просто необходимо солнце.

— У них идет дождь, но бывает и солнце. А потом наступает осень и выпадает снег, — отозвалась Пайн.

— Вот уж спасибо… — Блюм содрогнулась. — Так вот почему вы перебрались на Юго-Запад? Из-за погоды.

— Я почти что уехала в Монтану или Вайоминг.

— Господи, вы знаете, как много снега там выпадает? — с ужасом спросила Блюм.

— Погода не имела для меня решающего значения.

— Что же тогда?

— Я уже говорила. Люди — точнее, их отсутствие. — Она посмотрела на Блюм, которая поднесла к губам чашку с кофе. — Я не люблю толпы.

— А как вы определяете толпу?

— Ну, когда есть еще кто-то, кроме меня.

— Ну, тогда я сожалею, что создаю вокруг вас толпу, — немного обиженно сказала Блюм.

— На самом деле, Кэрол, я рассматриваю нас как одну единицу, поэтому когда говорю «меня», то включаю вас, и наоборот.

— Вы знаете, когда у меня в доме было шестеро детей, из них трое в пеленках, я мечтала побыть одна, хотя бы несколько минут. Я жила с ощущением, что в каждую секунду моей жизни кто-то зовет меня и требует, чтобы я что-то сделала.

— А теперь? — с любопытством спросила Пайн.

— Я живу одна. Просыпаюсь одна. Ем одна. Ложусь в постель одна. — Она посмотрела на Пайн над чашкой с кофе. — И я никому такого не посоветовала бы. Никому. Толпа там или нет… Иногда дело просто в другом человеческом существе, которое греет тебе ноги в постели или приносит аспирин, когда у тебя жутко болит голова. И я говорю совершенно серьезно.

Принесли их заказ, и они, погрузившись в собственные мысли, молча принялись за еду.

— О чем вы думаете? — спросила Блюм, когда они закончили есть.

— О расследовании. О моей карьере. Можно ли сказать, что и то и другое закончилось?

— А вы никогда не думали о карьере вне Бюро? — спросила Блюм.

— Нет.

— Я Лев. По знаку Зодиака. Мы — упрямые фанатики контроля с небольшой добавкой доброты. Но мы адаптируемся. Я думаю, вы тоже сумеете. Кстати, вы, случайно, не Лев? Или у вас другой знак?

Пайн смотрела на нее, но не отвечала.

— Я спросила… — начала Блюм.

Она смолкла, увидев, что Этли вскочила на ноги и бросила на стол деньги.

— Уходим.

— Что такое? — спросила секретарша, когда они быстрым шагом возвращались в мотель.

— Вот мой ответ на ваш вопрос: я Козерог.

Исписанные возможными паролями листочки бумаги валялись по всей кровати Пайн. Блюм активно помогала ей, подсказывая слова, которые Этли вносила в программу.

— Когда вы скачали ваше программное обеспечение? — спросила секретарша.

— Как только у меня не получилось отыскать пароль вручную, — ответила Пайн, пальцы которой летали по клавишам лэптопа. — Я постоянно получала новые пароли, и всякий раз терпела неудачу. Но будет легче, как только нам удастся сузить параметры поиска. Может быть, в конце концов мы справимся с этой задачей.

Блюм положила рядом с Этли последний листок.

— Ну вот, думаю, это всё.

— А теперь проверим наше везение.