— Да, похищения, которые совершают чужаки, случаются, но гораздо чаще это делает тот, кто знаком с семьей.

— Не могу поверить. Ведь наш городок совсем маленький.

— Иногда так бывает: вы считаете, что знаете кого-то, а оказывается, что это совсем не так, — заметила Блюм.

— Вы хотите сказать, что у каждого из нас есть темная сторона? — спросил Лайнберри.

— И у некоторых людей она оказывается темнее, чем у других, — добавила Блюм.

Теперь Лайнберри смотрел на них с некоторой тревогой.

— Ну, я был их другом, что сразу делает меня подозреваемым.

Пайн покачала головой.

— Я не утверждаю, что любой может быть подозреваемым, — сказала она. — Это всего лишь одна из возможных линий расследования. Даже если преступление совершил чужак, кто-то мог находиться рядом с домом или моими родителями в ту ночь и вспомнит того, кто наблюдал за нами, или всплывет информация, которая окажется полезной.

— А вы говорили с вашей матерью? Она определенно что-то должна знать.

— Нет, я с ней не говорила. И едва ли мне представится такая возможность.

— Не могли бы вы объяснить почему?

— Скажем так: это ее выбор, а не мой.

Лайнберри покачал головой.

— Ладно, дело ваше, — сказал он. — Я больше не стану задавать вопросы.

— Благодарю, я очень это ценю.

— Итак, друзья. Кажется, мне нечего добавить.

— Нам нужно все, что вы сможете вспомнить, и только. А дальше я сама.

— Оставьте мне номер вашего телефона, и я с вами свяжусь, — обещал Лайнберри.

— Спасибо вам, — сказала Пайн.

Они уже уходили, когда Лайнберри их остановил.

— А что, если правда окажется такой ужасной, что лучше ее не знать?

— Не представляю, чтобы так могло быть. В любом случае я должна довести дело до конца.

— Не завидую вам.

— Если честно, я и сама себе не завидую.

На следующее утро Пайн вышла из душа и остановилась перед зеркалом в ванной комнате, чтобы высушить волосы. На ее дельтовидных мышцах были татуировки Близнецов и Меркурия. А на обоих предплечьях написаны слова: «Без пощады» [321] .

Татуировки на предплечьях имели для нее двойной смысл, без особой эзотерики. В ее жизни не было Мерси, потому что сестру отняли. И по сравнению с тем, что случилось с Мерси, ее существование было подобно дуновению ветерка. Поэтому она не могла давать себе послаблений ни при каких условиях. Педаль газа в пол, пленных не брать и не жаловаться, если кто-то надрал тебе задницу.

И никакой пощады для меня.

Татуировки на дельтовидных мышцах также имели вполне очевидный смысл: Близнецы, бог близнецов. И планета Меркурий, из Зодиакального созвездия Близнецов.

Пайн положила обе руки на раковину и посмотрела на свое отражение.

Да, наверное, я ношу это на рукаве. И на плечах, наверное, я настолько очевидна. Но мне плевать, что думают люди.

Она прикоснулась к подвеске с изображением святого Христофора, которую носила на шее, подарок матери. Последний, как потом оказалось. Несколько раз Пайн собиралась ее выбросить, но что-то ей мешало.

Может быть, настанет день, когда амулет принесет мне удачу. Может быть, приведет меня к ней.

Пайн, не торопясь, оделась и подумала о том, что ей удалось узнать с тех пор, как она сюда приехала.

Не слишком много. Чужак, попавший к ним в спальню из дома, пожалуй, самое большое достижение, но только если ее догадка верна. И сможет ли она когда-нибудь получить абсолютно надежный ответ на этот вопрос?

Пайн выглянула из окна на улицу. Она смутно помнила, что родители водили ее и сестру на городское кладбище, где белые могильные указатели уходили в бесконечность. Тогда ей казалось, что мертвые люди повсюду, и это пугало их с Мерси.

Она закрыла глаза и прислонилась спиной к стене, прекрасно понимая, что Мерси не может быть жива. В лучшем случае, в самом лучшем, она могла надеяться, что сможет найти ниточку, которая приведет ее к могиле сестры. Но теперь там только кости, как на местном тюремном кладбище, ее сестра-близнец стала скелетом.

Я заберу кости. Я отыщу ее останки. Я просто хочу знать… что произошло.

Маленькая, такая знакомая рука в ее ладони, лицо, подобное собственному отражению в зеркале, смотрящее на нее. В этом было утешение и умиротворение. Она думала, что так будет всегда. Но Мерси пробыла в ее жизни всего шесть лет. И с тех пор Пайн всегда была одна. Она больше никогда не испытывала утешения и умиротворения. Такая связь, вероятно, возможна только раз в жизни.