Наемники захватили город Амендолара! Эта поразительная новость вновь потрясла Анситаноса и Беркса.

Они немедленно отправились на север, так как им не терпелось увидеть Давоса. Но на полпути Анситанос внезапно остановил их поход: «Давайте немедленно вернемся».

«Стратегос, почему?». — спросил озадаченный Беркс.

Анситанос, успокоившись, вздохнул: «Наемники так стремились захватить Амендолару прошлой ночью, а сегодня даже их рабы и припасы переместились в город. Что это значит?»

С возгласом «Ах» Беркс удивленно воскликнул: «Они они хотят занять Амендолару?!».

Анситанос кивнул и сказал с некоторой меланхолией: «Более того — Архит тоже отправился в Амендолару, так что же это значит?».

После напоминания Анситаноса, Беркс пришел в себя и снова воскликнул: «Таранто поддерживает наемников в захвате Амендолары?».

«Может быть, это просто личное желание Архита». — Анситанос успокоил не только Беркса, но и себя: «Если Таранто действительно поддерживает наемников, то может ли Турий отказаться? Таранто и наемники — герои, спасшие Турию».

Анситанос снова обеспокоенно вздохнул: «Ах, и отныне войска Таранто могут переправиться через Гераклею и добраться до равнин Сибериса».

«Тогда что нам делать?». — с тревогой спросил Беркс.

«Конечно, вернуться и обсудить контрмеры, а потом...» — сказал Анситанос, судя по его беспомощному выражению лица, он явно не думает, что у Турия есть хороший способ помешать наемникам захватить Амендолару.

По дороге обратно в город он продолжал бормотать про себя: «Увы прошло всего полгода, а Турия превратилась в такое... Учитель был прав: «Война — самый быстрый способ изменить подъем и падение города-государства». Чего сейчас не хватает Турию, так это военных талантов, таких как Давос и Архит!».

Услышав это. Беркс вспомнил, что у него даже не было возможности пригласить Давоса присоединиться к Турии. И теперь казалось, что даже если бы он сделал это, Давос не согласился бы. Он вспомнил, что его раб, Морас, повел Давоса разведать окрестности Амендолары. Он опасается, что в то время у Давоса уже были намерения относительно этого горного города! Не успела ситуация разрешиться, как он уже начал планировать захват Амендолары и, наконец, добился своего, неужели это удача? Нет, он вел наемников, чтобы выиграть эти две битвы, и в итоге добился этого собственными усилиями!

Хотя силовая оккупация наемниками Амендолары ущемляла интересы Турия. Но в сознании Беркса не было уверенности, что ему следует больше возмущаться или удивляться

***

Давос сопровождал Архита во время его визита в Амендолару.

Слушая о том, как Давосу удалось захватить этот горный город прошлой ночью. Архит осмотрел маршрут, которым наемники шли в атаку, и с энтузиазмом попробовал использовать захватный крюк.

Войдя в городские ворота, Архит увидел на пути множество кровавых пятен, а через каждые несколько шагов ему попадались солдаты-наемники, и на их лицах читалось то же волнение и гордость, что и у Давоса. Он колебался снова и снова, и решил высказать Давосу свое предложение: «Давос, я думаю, что твоим наемникам лучше получить согласие граждан Амендолары, если они хотят успешно присоединиться к городу-государству».

«Хорошо». — ответил Давос.

Архит, увидев его отрывистый ответ, задумался и приготовился убеждать его: «Если город-государство хочет иметь хороший порядок, оно должно не только иметь строгие законы, но и постоянно их соблюдать. По прошествии долгого времени закон станет хорошей традицией для города-государства, он естественно станет его краеугольным камнем, он принесет безопасность людям и развитие городу-государству. Если ты будешь вредить ему с самого начала...».

Архит остановился, затем указал на сосну странной формы, растущую на склоне холма, и многозначительно сказал: «Она станет такой же, как эта сосна, если она кривая с самого начала, то как бы отчаянно она ни росла, она никогда не станет величественным деревом».

Давос, конечно же, понял метафору Архита, что заставило его задуматься. Историческая традиция заключается в подчеркивании результата: неважно, какие средства будут использованы, лишь бы в конце концов это удалось, все, что было сделано раньше, будет прощено и, наконец, признано. Именно поэтому существуют «Победитель — король», «Сначала действуй, потом говори» и другие популярные поговорки.

Однако Давос, который в прошлой жизни окончил Университет политологии и права, знает, что в Римской Республике, которая известна как «Сын Закона», закон и традиции ограничивают чрезмерное поведение чиновников.

Даже если будет много беспорядков, в стране не будет больших потрясений. Цезарь, перешедший Рубикон, не позволил армии войти в Рим, потому что такова была традиция.

Марк Антоний, который души не чаял в Клеопатре, не согласился на ее просьбу объединить Иудейское царство с Египтом, потому что долг каждого римского гражданина — не навредить интересам Рима.

Находившийся у власти Октавиан не стал сразу превращать Римскую республику в империю, потому что по глубоко укоренившейся традиции центром власти в Риме был сенат и комиции, и он мог лишь медленно, в течение десятилетий, менять римскую конституцию.