Внимательно слушаю наставления Лимии, киваю и повторяю все взмахи и движения. Это нужно. Потому что искра сжигает не только платья, но и руки моего короля, когда он прикасается ко мне или ласкает. Особенно, когда приходят кошмары, и я не могу охладить себя льдом, а Эмилиан защищает в коконе своих объятий. Я как-то заметила, притворяясь спящей, как Эмилиан лечит себя, прячет ожоги. Я будто почувствовала его боль на себе, потому решила сделать все, чтобы не боятся трансформации. Руны, зачарованные советником, для сохранения одежды не помогают, не защищают других. А вызывать эльфов — сильных магов огня — для создания новых нужных рун просто нет времени. Да и мне кажется, Эмилиан просто не хочет, чтобы кто-то еще знал обо мне и моей особенности.

Днем я немного научилась замораживать бушующего дракона под кожей водной Стихией, чтобы искра не выстрелила неожиданно и не разрушила пол замка, но с каждым часом сдерживать ее все трудней.

Глава 40. Дара

— Ты меня не слушаешь! — смеется Лимия и, выпрыгивает на ровные сильные ноги, упирает кулачки в бока. Мы с ней отлично сдружились, и она даже поделилась, что встретила невероятно красивого и внимательного парня. Подробности и имена она ловко обошла, краснея и смущаясь, но я видела, как девчушка безумно влюблена.

Лимия тянет меня за руку, отбрасывает за спину привычным движением тугую темно-русую косу, и мы бегом спускаемся к морю. Свежий воздух, надежда на то, что все проблемы разрешатся, придает мне сил, а еще через час я снова увижу своего короля. Это очень вдохновляет на свершения и подвиги! Сейчас у него аудиенция с архимагами Мемфриса и ректором Тис-Менской академии, и почему-то само звучание этих слов, «архимаг» и «магическая академия» добавляет мне еще больше ощущения сказки и нереальности происходящего. Я, казалось бы, и привыкла к этому миру, многое узнала, но вот остается ощущение иллюзии, будто я под действием сильных наркотиков или таблеток: лежу где-то в больнице подключена к аппарату и вижу вот такой дивный сон.

Лимия подбегает к волнующемуся берегу, подцепляет ладошкой летящую навстречу волну и разбрызгивает капли в разные стороны.

— Ты уже трансформировалась, теперь только страх мешает. Дара, нельзя сильно тянуть с этим: искра перекалится, и можно причинить вред и себе, и другим. Особенно малышу.

— И как часто его (дракона) нужно выгуливать? — меня почему-то тянет на смех от одного задорного вида Лимии. Такая наивная простота в каждом движении и фразе, она будто весенний ручеек: кружится, танцует, ни минуты без движения. Коса почти расплелась, ветер игриво забрался в локоны, и на солнце русые кончики кажутся почти красными, а в широко-распахнутых глазах пылает необычайный перламутр.

Девушка замечает, что я всматриваюсь в ее лицо, быстро отворачивается и закусывает губу.

— Хотя бы раз в день придется «выгуливать», — отвечает серьезно, но в глазах пляшут искорки смеха. — Драконы очень любят прохладу, воду и ветер. Когда ты примешь сущность, она будет с тобой одним целым, а пока будет казаться, будто в тебе живет кто-то еще. Некоторые сходят с ума из-за того, что не могут переплести свою душу с сущностью магического ящера.

— Теперь уже трое, — смеюсь я и, поправляя юбку из нежно-голубого муасса (ради Эмилиана согласилась носить положенную невесте одежду), иду вдоль берега. Чтобы не промочить кремовые туфельки, скидываю их на песок. — Лимия, можно задать личный вопрос?

Она немного ведет узенькими плечами, быстро заплетает густые волосы, а потом с мягкой улыбкой кивает.

— Конечно, асмана.

— Как отличить любовь от магии? — гладкий камушек ложится в ладонь. — Я могу доверить тебе тайну?

— Ты о метке? — девушка встает рядом. — Дара, стигма не клеится к тем, кто не сможет полюбить. Хотя случалось, что не успевали, или разочаровывались в паре.

— То есть, золотой цветок — это как семечко в отношениях?

— Можно и так сказать. А растить дерево уже придется вам двоим, — она снова улыбается, перебегает по берегу и, сбрасывая на ходу платье, что белым парусом опускается на песок, ныряет в воду. — Асмана, давай же! Вода чудесная! Теплая! Дракону понравится. Прислушайся к искре, дай ей волю. Смотри, — она погружается под воду.

Теряю ее из вида и, взволнованно вглядываясь в темные бурлящие волны, ступаю глубже, приходится приподнять юбку до колен. Прямо перед носом вода вспенивается-пузырится, шумит, как будто закипает, а потом вверх взмывает перламутровый серебристый дракон, похожий на осколок зеркала. По хребту идет алая жгучая полоса, как кровавая лента, а на хвосте качается оранжевая кисточка, будто пламенный язык.

— Невероятно! — я озираюсь, когда драконица делает дугу, а потом набирает скорость и летит прямо на меня, но в последний момент снова поднимается в небо. Пикирует, кружится, касается крыльями глади воды и, с хлопком взрываясь на берегу, снова превращается в милую и юную девушку. Везет ей, платье не сжигается каждый раз.

Сколько раз она превращается, столько я и стою с открытым ртом и не верю, что я тоже так могу.

— Это просто! — веселится Лимия, подходя ближе, выжимает густые волосы и снова заплетает их в косу. От потоков воздуха пряди подкручиваются на кончиках и высыхают на глазах. — Давай! Это нужно тебе, Дара. Одежду про запас мы взяли, — она оглядывается через плечо на сверток на камнях.

— Страшно, — я веду плечами, чтобы прогнать ужас, что сковывает лопатки. Кажется, что стоит подумать о драконе, меня снова начнет ломать.