Но время же тоже бежит!

Читаю быстро заклинание лечения, но рана на широкой ладони Эмилиана остается раскрытой — только кровь присыхает по краям, и то, скорее всего, сама по себе останавливается.

— Не выходит. Я бездарь.

— Сфокусируйся, — сухо советует король и смотрит куда-то мимо меня. Последнее время он часто так делает: со мной, но будто где-то далеко. Я понимаю, что он тревожится, я сама себе места не нахожу, чувствую себя виноватой за, но как заставить себя любить — не представляю!

Проговариваю слова заклинания, а перед глазами повторяющийся ночной кошмар: Марьян, косая ухмылка и тяжелая поступь палача. Он замирает у изголовья кровати, а затем, наклонившись, шепчет: «Ты будешь моей». И я каждый раз вырываюсь из сна в холодном поту.

— Дара! — вскрикивает Эмилиан, отчего я вздрагиваю.

Поднимаю глаза, отряхиваюсь от раздумий и понимаю, что рана на его ладони стала больше, вместо того, чтобы затянуться.

— Я не могу… — ладошки немеют, а в сан’ю вместо нужной щекотки водной стихии просыпается драконье пламя. — Не получается, Эмилиан, — глаза щиплет от слез, но я терплю, не хочу показывать свое волнение, хотя подозреваю, что он и так все видит.

Король залечивает порез, быстро прочитав самолечение, обнимает меня, а затем шепчет на ухо:

— Получится. Ты готова?

Чтобы не говорить посаженным от слез голосом, киваю и оглядываюсь на новую теплицу. Старую пришлось снести, расширить ряды, укрепить балки и добавить освещение. Но маруньи все равно не приживались, на третий день теряли соки и погибали. У меня руки опускались: ничего из того, что я пыталась делать, не получалось.

— Сейчас только к девочкам схожу, и можно отплывать, — тихо говорю в сторону и в голос добавляю немного веселости. Не нужны Эмилиану мои тревоги, пусть хоть это не добавляет ему печалей.

Король и так хмурый, слухи о нападениях нечисти стали реальностью, а еще за этот жаркий последний месяц лета Мэмфрис оказался на грани народного восстания. Я один раз случайно подслушала встречу мэра западного города с королем. Не помню имен и названий, но суть в том, что ополченцы готовят нападение на Тис-мен, чтобы завладеть переходом в другие страны и источником иллюзий. Хорошо иметь в голове энциклопедию в виде руны языка: что нужно — она быстро мне подсказывает, но лучше бы я оставалась в неведении, чем понимала, с какими трудностями сталкивается мой король.

А еще стигма! Эмилиан после нашего секса в купальне перестал вообще напоминать о своих чувствах, будто отчаялся и опустил руки. Занимались любовью несколько раз за прошедший месяц, но как-то механически, просто потому что метка требовала. Но ни мне, ни Эмилиану — это не приносило радости и удовлетворения — это чувствовалось. Мы мучались, но никто не говорил о своих проблемах. Подружек у меня здесь нет, Ли уехала домой сразу после нашего возвращения из Вастенского леса. Она была мрачной и молчаливой в день отъезда, а я не посмела спрашивать, что случилось. Тим оставался в замке: они с советником пытались найти способ вызволить эмонес из леса, но пока, по бледному лицу лекаря, я понимала, что подвижек в этом деле нет.

И с каждым днем я видела, как между нами с Эмилианом растет еще большая пропасть, чем была. И ничего нельзя было исправить.

— Не задерживайся, корабль уже на причале, — покладисто говорит король и немного отступает.

— Я туда и назад. Не успеешь соскучиться, — натянуто улыбаюсь и всматриваюсь в его осунувшееся лицо. Слишком много на него навалилось, а еще я и истинная связь, которую невозможно закрепить.

Король отвечает мне сдержанным кивком, прячет руки за спину, отчего синий китель натягивается на его груди, а золотые пуговицы отбрасывают яркие блики на солнце, а потом молча уходит в сторону замка. Он стал сутулиться, прихрамывать, чаще молчать и пропадать в королевском кабинете до полночи. Неужели я всему виной? Он сдался? Ведь за месяц даже не пытался сблизиться, не пытался доказать свою любовь, будто отпустил руки и позволил реке жизни тащить его по течению.

Ослабляю завязку платья и проверяю стигму. Она тоже молчит последние дни. С ее активностью было легче, тянуло к Эмилиану хотя бы физически, а теперь… А теперь края лепестков потемнели и рассыпались, острота ощущений пропала, остались только кошмары и воспоминания, а еще холодность короля. Как это остановить? Если бы не эти два месяца, что он сидел у моей постели в лесу, если бы я тогда не сорвалась… У нас было бы еще время. Это я виновата.

Глава 56. Дара

«Люмин» отплывает на закате. Воздух пахнет спелыми яблоками и сушеными сливами, а мои руки до сих пор в пыльце маруний. Мы вернемся через неделю, и все посадки снова погибнут, но я все равно буду пробовать, снова и снова, потому что должна понять, как эти маленькие цветочки размножаются, почему растут только на свободе. Не все подчиняется магии в этом мире, есть вещи, которыми повелевает только природа.

Море спокойное, тихое и ласково шуршит под килем, унося нас с Эмилианом и свитой в страну эльфов. Сначала мы должны пройти залив в Тис-Мене, где я увижу настоящую магическую академию, а только потом открытые воды. Это воодушевляет, потому я, отчаянно схватив борт корабля, всматриваюсь в темнеющую даль и ищу огни города. Но и оставлять замок, где я чувствовала себя защищенной, где могла без опаски расправлять крылья — тяжело. Тоскливо и страшно немного.

Вигур подсказал, как сбрасывать накопившуюся силу искры, но в свете последних охладевших отношений с королем все было сложно. За неполный месяц два занятия сексом для дракона — маловато, а навязываться и признаваться королю, что только так можно высвободить сэйю, мне было стыдно. Я ждала от него действий, шагов навстречу, а он не слышал меня, не видел, что мне нужно внимание и его тепло. Такое ощущение, что забыл и разлюбил.