Территория особняка с южной стороны была ухоженной и продуманной по дизайну до мелочей. Квадратные плиты перемежались круглыми клумбами, чуть дальше дорожки стекались к фонтану. Статую обнаженной женщины сладко облизывала вода. Антон рассматривал ее с широко раскрытым ртом: как же потрясающе- искусно был обточен камень, какие формы и линии. Потрясающе.

За фонтаном распустился розарий. Роскошный, тоже вызывающий восторг. Хороший садовник у этих богачей. Покруче, чем у папы. Был.

И за алыми пятнами роз возвышался сад с налитыми яблоками, грушами и сливами. Спустившись ниже по газону, Антон восхитился подрезкой деревьев — они словно один в один выстроились в ряд, и даже ветки смотрели в одну сторону.

Дорожка оборвалась на равнине, что протягивалась до самого горизонта и упиралась в хвойный ряд, переломленный в одном месте обрывом, будто кто-то забросил тесак с небес и рассек лесополосу.

Справа заржала лошадь. Антон дернулся от неожиданности и отступил назад, в тень. Конь выскочил из широкой тропы сада, метров в пяти от него, встал на дыбы и понес Камилу вперед. Совсем глупая?!

Шилов пересек сад по диагонали и выбежал к громадной постройке. Конюшня удивила чистотой и свежим запахом соломы. Где же тот садовник и конюх, что все тут успевает делать? В стойле гнедые кобылы чесали копытами. Они забеспокоились, стоило им заметить чужака.

Антон выбрал на вид самую спокойную и подошел ближе. Он занимался конным спортом несколько лет, но это было довольно давно. Последнее время ему всегда было скучно, и ничего не утешало и не развлекало. Выпивка и секс по-быстрому надоели, он хотел заняться бизнесом, но и здесь папочка помешал.

Лошадь фырчала и мотала хвостом, но позволила надеть на себя седло. Антон не тянул, его толкало вперед безумство и беспокойство за девушку. Вскрикнул «Н-но!» и вылетел на улицу, прижавшись к пышной гриве животного.

Камила скакала галопом по огибающей равнины, потому Шилов направил своего коня наперерез. Играли в догонялки долго, пока лошади не взмылились. Антон все время молился, чтобы девушка не слетела с седла и не сломала себе шею. Вот же глупая! Вроде сильная и всемогущая, а творит чудеса на ровном месте.

— Ками-и-и-ла! — выкрикнул он надорвано, когда впереди показался обрыв.

Девушка мотнула густыми волосами и обернулась. Шилов заметил, что снова нацепила маску. Ее гнедая замедлилась и, покорно опустив голову, побежала трусцой, а после и совсем остановилась и развернулась к нему бочком. Антон от шока выронил поводья. Пришлось обнять шею разогнавшейся лошади, но она все равно подскочила и сбросила его в колючую траву.

Пропахав землю, Антон влетел рукой во что-то мягкое, а затем перекатился вокруг себя и уставился в лазурное небо, окученное белыми облаками.

— Что тебе нужно? Зачем преследуешь? — сказала свысока девушка, остановившись рядом и накрутив на руки тонкие ремни. Смотрела на него, будто хозяйка, а Антон не мог прийти в себя. От ушиба о землю и от глупости.

— Уже ничего! — рявкнул обозленно Антон. Обтерев о траву грязные руки, пошел назад. К дому. Он за ней гоняется, чтобы уберечь, а она, как ни в чем не бывало, смотрит и еще спрашивает зачем.

Камила отпустила свою лошадь на выпас и, подбежав, засмеялась:

— Я смотрю, тебе жить надоело. To в воду бросаешься, то на кобылицу с норовом полез.

— Отстань! — огрызнулся Антон. Он злился. Как дурак прыгнул в костер ее спасать и сам обжегся.

Искоса глянул на девушку в облегающих брюках и чуть не задохнулся. Красивая. Идеальная. Ей стоило пальцем поманить: полмира свалилось бы к ногам. Богиня, а не женщина. Зачем ей такой, как он? Обалдуй, без рода и племени.

— Что ты смотришь так? — хмыкнула Ками и вздернула подбородок.

— Любуюсь, — буркнул Антон и потер кулаком поясницу.

— А так? — Камила перетянула маску на волосы, и темно-грифельные разводы на коже засияли серебром.

— А есть разница?

— Тебе видней, — она опустила глаза, и по чистой коже побежали красные пятна. Смутилась?

Антон повел плечом и хитро прищурился.

— Никто раньше не говорил тебе комплиментов?

Девушка зашагала быстрей и бросила через плечо:

— Мне это и не нужно.

Да-да, конечно. Это нужно всем женщинам. Их можно не кормить, не задаривать, даже не возить на курорты, но оставлять без сладкого слова, что подчеркивает уникальность — нельзя. Сожрут же с потрохами. Или скиснут, как молоко, если его оставить в тепле и не закипятить.

Они дошли до сада и нырнули под сень кружевных листьев. Мелкое насекомое влепилось в щеку, а затем запуталось в волосах. Антон испуганно подскочил и потрусил головой.

— Комара испугался?

— Бр… Не люблю их, — честно признался Шилов. — А ты скажешь, что ничего не боишься?

Девушка спряталась за деревом и тихо сказала:

— Боюсь, но тебе не скажу, что это.

— Мышей? — предположил и хохотнул, когда Камила кокетливо провела рукой по волосам и мотнула головой. — Вре-е-ешь! Их все ба… женщины боятся.