Всё это, и особенно многомесячное содержание в одиночной тюремной камере, несомненно наложило определённый отпечаток на дальнейшее поведение Маяковского в течение всей его жизни.

«Народник» Иван Белоконский, сам неоднократно отбывавший наказание в различных тюрьмах и на каторге, писал в своей книге «По тюрьмам и этапам»: «Всерусские тюрьмы похожи одна на другую, жизнь в них однообразна, что всё сказанное об одной вполне применимо и ко всем вообще». [1.8].

Нам точно не известно, по какой причине — от тюремной скуки или от природных качеств, — но в общей камере Владимир Маяковский быстро освоил премудрости игры в карты. Хотя свою азартную «карьеру», по собственным признаниям, он начал ещё мальчишкой с игры в шашки… на почтовые марки, его обучил азам игры сосед по багдадской улице Чхеидзе. Вскоре способный ученик легко обыгрывал наставника и в результате, по воспоминаниям сестры Ольги, стал обладателем целого альбома прекрасных иностранных марок. Похожим образом авторитетный арестант стал признанным мастером и в карточной игре.

В каждом российском застенке того времени было место, иногда просто расстеленная тряпка, полушубок или очищенная от вещей и ветоши часть нар, на котором производилась игра: в карты, кости, в юлку и т. д. Называлось это место «майдан».

Здесь мы сошлёмся на авторитетное мнение С. В. Максимова — автора популярнейшей в начале прошлого века книги «Сибирь и каторга»: «Игра, как известно, есть одна из самых прилипчивых и упорных страстей между преступниками. Беспрестанная боязнь быть открытыми (несмотря на существование сторожей у дверей) заставляет преступников торопливо играть в волнениях душевных, разжигаемых игрой, находить самые любезные им наслаждения, самые приятные и дорогие им утехи». [1.178].

Право содержать тюремный майдан отдавалось «обществом» за деньги, с торгов. Откупщик — майданщик — был, как правило, местным «скопидомом», с некоторым наличным капиталом, который позволял ему «вести игру».

Профессиональные сидельцы создали свой собственный язык, в котором объяснить происхождение большинства слов вряд ли сможет хоть один филолог:

Святцы — карты;

Вода идёт! — появление надзирателя;

Быков гонять — играть в кости;

Светом вертеть, головой крутить — играть в юлку (юлу) с помощью пяти- или шестигранного конуса с очками на каждой его стороне, который определённым образом изготавливается из говяжьих костей, распиленных кручёной верёвкой, смоченной в растворе берёзового угля и золы. Игроки пользовались особым счётом: 9 — лебедь, 11 — лебедь с пудом, 5 — петушок, 4 — чеква и т. д.;

Ефрейтора! — игру можно не прерывать, идут люди свои — купленные и т. д.

Большая часть терминов этого тайного тюремного языка придумана и введена в обиход московскими жуликами или петербургскими мазуриками [40] , в отличие от южного воровского жаргона «фени», в котором большинство слов было заимствовано из еврейского идиша.

Условия «откупа и выгоды», гарантирующие доход майданщика, следующие:

— за карты, требуемые в круговую игру, платится играющими в первый раз — 30 коп., во второй — 20, в третий — 10 коп. Затем обыгранные карты отдаются для игры даром грошовым игрокам, которых ещё называют «жиганы».

— с тех игр, которые идут рука на руку, взыскивается всякий раз 10 коп. с выигранного рубля и т. д.

В городских тюрьмах игральные карты обычно покупаются через солдат и надзирателей, на пересылке карты «мастырятся» из подручных материалов, назывались такие уже не «святцы», а «чалдонки», и по своим размерам они должны были быть в два раза меньше покупных или использовались совсем простые, которые носили название «ружей». Последние имели экзотический вид, так как масть у них наносилась только на один из углов, а достоинство карты обозначалось цифрой.

Каждая карта имела собственное название:

«король» — «бардадым»;

«туз» — «господин Блинов»;

«валет» — «солдат»;

«дама» — «мазиха»;

«двойка» — «Дунька», все низшие карты именовались «молодками».

Помимо экзотических развлечений — игры в «бегунцов» (специально сохраняемых на арестантской голове блох), они же «купчихи», или в «петлю» («ремешок»), — самыми распространёнными видами карточной игры были в «подкатерную» или в «три листика с фальками и бардадымами», а также в «едно» (в современный тюремный обиход игра дошла под названием в «двадцать одно» или в «секку — тридцать одно»), «подкаретную», «юрцевку», «железку» и пр. Существовала ещё одна карточная игра — в «зернь», она была особенно популярна на этапе.

По тюремным понятиям карточная игра должна была вестись долго, поэтому на майдане нельзя было проиграть сразу всё: «так, например, один пускает в игру кон три рубля и всё проиграл; выигравший обязан возвратить ему третью часть (т. е. рубль) по правилу, Бог весть когда и кем постановленному и свято соблюдаемому во все времена и всеми арестантами». На майдан можно было поставить любое имущество — казённую одежду, тюремный паёк до последней крошки хлеба, соль или табак. НО… выигравший казённые вещи (платье, сапоги или рубашку) обязан был возвратить их проигравшему бесплатно по истечении некоторого времени, достаточного для того, «чтобы охолодить горяченького и удержать его от опасного азарта» в дальнейшем. [1.70].