Эрин ждала, но Рабочий просто держал голову опущенной.

— Это всё?

— Да. Эти разойдутся по назначенным местам. Простите этих за то, что потревожили Трактирщицу Солстис и остальных.

Все как один, Рабочие развернулись. Эрин колебалась.

— Постойте.

Они остановились и всё так-же синхронно повернулись к ней. Девушка замолчала и закрыла глаза. Эрин глубоко вздохнула, а затем ясно посмотрела на Рабочего.

— …Приходи в мой трактир. Я накормлю тебя, и мы сможем сыграть в шахматы.

— Что? Эрин!

Селис схватила её, но Эрин уже двигалась. Она протянула руку и коснулась плеча стоящего впереди Рабочего. Тот замер совершенно неподвижно.

— Ты сказал, что сожалеешь? Я тоже. Это была моя вина, что погиб Клбкч и другой Рабочий. И это плохо. Даже если ты не можешь этого понять, я хочу что-то сделать. Позволь мне помочь тебе. Хоть как-то.

Рабочий колебался.

— Этим не разрешается покидать город или передвигаться без разрешения.

— Почему?

— Эти не подходят для самостоятельных действий. Эти не должны передвигаться без сопровождения.

— Я буду сопровождать тебя. Просто… Пойдем со мной. Пожалуйста? Не обязательно, чтобы шли все. Как насчет тебя? Как тебя зовут?

Рабочий застыл абсолютно неподвижно. Как и остальные Рабочие. Эрин с любопытством склонила голову. Селис, ахнув, рванула вперёд.

— Эрин!

Она настойчиво схватила человека за плечо и громко зашептала на той на ухо:

— Нельзя спрашивать у них их имена! У них их нет!

— Почему?

Рабочий вздрогнул и посмотрел на Эрин. Селис вскинула руку и её хвост нервно заметался из стороны в сторону.

— У них их просто нет!

— У этого нет имени. Этот несущественен. Этот не является личностью.

— Но ты мог бы ей стать.

— Эрин!

На этот раз Селис попыталась схватить Эрин и утащить прочь. Девушка вырвалась и упорно осталась на месте.

— Почему? Что не так? — Она ткнула рабочего в грудь. — Ты – личность. Ты – это ты. Погибший Рабочий? Он тоже был личностью. Клбкч был личностью. Все вы важны! Когда кто-то из вас умирает – это важно. Это трагедия.

Рабочий покачал головой, и другие Рабочие начали пятится прочь от него.

— Этот – не личность. Этот не может ей быть.

— Можешь. Почему ты не понимаешь? Вы все – уникальные.

Рабочий замер, а затем посмотрел на Эрин. Что-то изменилось в его взгляде.

— Этот… Я понял. Этот стал мной.

Селис в ужасе ахнула. Рабочий уставился на свои руки, а затем медленно поднял взгляд на Эрин.

— Я понимаю печаль. Понимаю сожаление по поводу смерти Клбкча и Рабочего.

— Хорошо.

Эрин не заметила, как другие антиниумы отступали. Рабочий, с которым она разговаривала мелко дрожал. Его руки беспокойно дёргались, хитиновые ладони сжимались и разжимались. Селис и другие дрейки мгновенно попятились, стараясь оказаться подальше. Криша медленно потянулась за чем-то, что находилось под прилавком.

— Я. Я – это я. Я стал собой. Я не понимаю.

Он огляделся, посмотрел на небо и устремил взгляд на Эрин, дрожа как осиновый лист.

— Если этот один… Нет… Как многие могут быть одним? Личность не может существовать… Многие существуют… Как существую я?

Антиниум затрясся. Эрин схватила его.

— Я не знаю. Я стараюсь не думать об этом. Давай… Пойдем играть в шахматы.

Он уставился на неё. Селис дрожала, и в воздухе над рынком повисло напряжение. Но затем Рабочий просто кивнул.

Эрин развернулась.

— Я ухожу.

Она зашагала к выходу с рынка. Рабочий последовал за ней, вместе с молчаливой, извивающейся процессией антиниумов позади. Селис уставилась в спину Эрин, широко распахнув глаза. Затем она перевела взгляд на Кришу.

— Она сошла с ума. Они убьют её! Это убьёт её!

Криша кивнула.

— Согласна. Идём за ними, да?

— Что?! — взвизгнула Селис, но Криша уже вышла из-за прилавка.

Она рявкнула что-то другому гноллу и зашагала прочь в том направлении, куда ушли антиниумы. Селис судорожно оглядела окружающих дрейков, которые стояли с широко распахнутыми глазами и побежала за Кришей.

***

Рабочий шел позади Эрин, а его товарищи беззвучной толпой следовали за ними. Она оставила городские ворота далеко позади, не обращая внимания на кричащего на неё дрейка. Девушка шла настолько быстро, насколько могла, стараясь не думать и не чувствовать ничего.

Позади неё рабочий не прекращал вздрагивать и дергаться на ходу. Эрин это игнорировала, но отчётливо слышала, как он тихо что-то бормотал.

— Я. Я – это я. Но это неправильно. Всё неправильно. Когда многие становятся одним – это Аберрация. Я – Аберрация.