— Я уверен, что вы не разделяете моё мнение, но я не могу представить себе игрока лучше, чем вы, Эрин. У меня есть навыки, которые позволяют мне играть в эту игру лучше, чем большинство, но как бы я не старался, против вас мне не победить.

Фишес кивнул, соглашаясь. Эрин невесело улыбнулась. Они не видели, как прошли её две последние игры.

— Тогда почему я не поднимаю уровень за это? У меня нет уровней в [Тактике], но Паун сказал мне, что другие Рабочие получили уровни в нём. Гоблины, скорее всего тоже это сделали.

Эрин передвинула фигуру и увидела, что Паун колебался. Это было хорошо.

— В моем мире у нас была рейтинговая система. Играя на турнирах люди получали очки, которые поднимались или опускались в зависимости от того, побеждали они или нет. У Гроссмейстеров было 2600 или больше очков, а у действительно невероятных игроков было больше 2200. Если у тебя столько очков, то скорее всего ты один из лучших игроков во всей стране.

Он решил потерять своего коня, а не слона. Эрин нахмурилась. Партия подходила к концу. Но как он стал настолько хорош? Это было невозможно. Она чувствовала, будто играет против…

Гроссмейстера. Но это было просто невозможно.

— У меня было больше 2000 очков, когда я была ребенком. Это невероятно, но… между этим и Гроссмейстером по-прежнему огромная разница. Если бы я продолжала играть, то скорее всего добралась бы до 2400 к этому моменту. Но в любом случая я была одной из лучших там, где жила. В этом мире… я скорее всего лучшая. Так почему я не получаю уровней?

Олесм явно расстроился.

— …Я не знаю. В этом нет смысла…

— Я знаю. — важно кивнул Фишес, и все перевели на него взгляды.

Он был по-прежнему высокомерен, но это было приглушенное, сдерживаемое высокомерие. За это Эрин была ему благодарна.

— Классы основываются на том, что мы преследуем. Тем не менее, то, что мы считаем неважным или тривиальным не сможет спровоцировать появление тех же классов, что и у других разумных. Это известный феномен, который я изучал, будучи в Академии Вистрама. Я написал статью, которая… ну, достаточно будет сказать, что если вы считаете шахматы не более чем игрой, то уровень вы не поднимете.

Олесм и Селис недоверчиво посмотрели на Фишеса.

— Игрой? Но это и так игра.

— Позвольте мне перефразировать моё утверждение.

Фишес выглядел явно раздраженным, подбирая другие слова.

— Я хотел сказать, что если госпожа Солстис не будет рассматривать применение шахматных ходов в тактическом плане, например проводить параллели с тем, как перемещение пешек похоже на организацию воинов, то она не получит класс [Тактика]. Стоит начать с того, что количество опыта, которое можно получить из игры в шахматы, несравнимо мало по сравнению с реальной работой стратегом. Так что если она воспринимает стратегические игры не более чем перемещением фигур, то…

— То уровней я не получу. Логично.

Эрин вздохнула и опрокинула своего короля.

— Я проиграла. Опять.

Откинувшись на траве, девушка посмотрела на постепенно темнеющее небо. Олесм и Фишес с разинутыми ртами уставились на Пауна, который тщательно расставлял фигуры по доске.

— Как ты это делаешь? Никто не может за одну ночь настолько поднять свои навыки. Даже гений не сможет так сыграть с первого раза.

Паун испуганно опустил голову под взглядом Эрин.

— Прошу прощения, однако Трактирщица Солстис ошиблась. Этот… Я прошу прощения. Вы неправильно поняли, Эрин. В данный момент вы играете не только со мной, но со всеми антиниумами, которые здесь собрались.

Он обвел рукой вершину травянистого холма, где сидело бессчётное количество Рабочих, два дрейка, два человека, гоблины и одинокий гнолл.

— Сотня играет как единый разум. Мы видим сотни возможных ходов и реализуем их все по очереди. Мы мыслим все вместе и играем, как единое тело.

Эрин уставилась на антиниума.

— Коллективный разум.

— Именно так. Наши разумы едины. Такова суть антиниумов. Даже… даже если эта суть была скомпрометирована Экспериментом. Хоть я и стал личностью, эта суть по-прежнему со мной.

— А Клбкч? И Рабочий?

— Мы чувствовали их потерю, Эрин. Мы узнали о их смерти и их намерениях в момент их кончины. Для нас они не потеряны. Пусть их тело и личные воспоминания утрачены для всех, кроме королевы, но Рабочие помнят.

Эрин прекратила расставлять шахматные фигуры на доске. Она уставилась в фрагментированные глаза Пауна, торопливо пытаясь понять говорит ли он правду.

— Всё?

— Всё.

— И вы не забудете?

Он покачал головой.

— Мы – антиниумы. До тех пор, пока существует хоть один из нас, мы никогда по-настоящему не умрём.