— О. Опять племенная магия?

Маг покачал головой и закашлялся, отмахиваясь от дыма. Но он не сердился. Вместо этого он несколько секунд разглядывал Рагс, прежде чем очень медленно ответить:

— Это была не племенная магия. Это был первый этап заклинания [Светлячка].

— Правда?

Эрин воодушевленно вытянула пальцы и изо всех сил попыталась сделать то же самое. Но Фишес даже не смотрел на неё. Его внимание было приковано к гордой гоблинше. Он подпер рукой подбородок и стал бормотать себе под нос:

— Гоблины не могут научиться традиционной магии. Это невозможно. Если бы у них был потенциал, он был бы обнаружен и проанализирован за прошедшие века. Потенциальное ответвление… или это просто ненормальная дивергенция? Наследственность?

Он повернулся и указал пальцем на Рагс, которая снова отпрянула.

— Ты. Дитя гоблинов. Была ли твоя мать не гоблином? Или... отец?

Она покачала головой.

— А какая разница? — огрызнулась Эрин на Фишеса.

Он подпрыгнул, и девушка уставилась на его руки. Маг положил их обратно поверх её рук и заговорил, снова сосредоточившись:

— Это могло бы всё объяснить. Потомство гоблинов всегда гоблины, независимо от партнера, мужчины или женщины. Но иногда гоблины могут унаследовать черты своих... родителей. Эм, жертва может сыграть роль в объяснении необычных талантов. Но если у этой молодой гоблинши… у Рагс нет ближайших предков не-гоблинов, это означает...

— Она может стать магом. Я поняла.

Эрин хмурилась, глядя на свои руки. Она приказала им загореться.

— Не останавливайся. Теперь моя очередь. Тест ещё не закончен, верно? Я могу продолжить?

Фишес медлил. Что-то в его лице смягчилось, когда он посмотрел на Эрин.

— … Конечно. Продолжай пытаться.

Девушка проигнорировала то, с каким взглядом он это сказал, и то, как Рагс смотрела на мага. Эрин уставилась на свои руки. Она сможет использовать магию. Она может. Она использует магию. Она может...

***

Риока пыталась не закричать, глядя на слово, пока магия смотрела в ответ. От неё нельзя было сбежать, даже закрыв глаза. Слово было началом, слово было магией, магия была с ней, и магия воплотилась в реальность...

Это знание пылало в разуме Риоки, словно лесной пожар. Оно прожигало все её предположения и всё, чему её учили всю жизнь, разрушив стены в её голове, о которых она и не подозревала. Агония от этого была невыносимой.

Церия трясла её, пытаясь заставить Риоку двигаться. Она говорила Риоке, что этого не должно было произойти, пыталась стереть магическое слово. Но оно уже укоренилось в душе Риоки. Это была крупица истины, и за неё можно было держаться, даже когда весь остальной мир разваливался на куски.

Риока открыла глаза. Магия пронеслась сквозь неё. Ощущение, не похожее ни на какое другое. Это не было похоже на то чувство, когда она почувствовала себя более живой. Жизнь была жизнью, но магия… это была дверь, позволившая сделать шаг в совершенно другой мир.

Боль внезапно исчезла. Риока села и убрала от себя руки Церии.

— Я в порядке. Я в порядке. Я видела это.

Церия с тревогой вглядывалась в лицо Риоки. Бегунья прикусила губу до крови, но казалось, даже не заметила этого.

— Я видела это, — повторила Риока, глядя на исчезающую в воздухе фигуру.

Впрочем, ей не нужно было её видеть. Она могла вспомнить. Она запомнила её навсегда.

Это знание было в глазах Риоки, в том, как она двигалась, и во всём, чем она была. Церия посмотрела на Риоку, и что бы она в ней не увидела, это её успокоило. Магесса с облегчением улыбнулась.

— Ну как? Ты видела, что я написала? Можешь сказать мне, что там было?

Риока сделала глубокий вдох. У этого не было настоящего имени. Ни одно, ни даже тысячи слов английского языка не смогут описать это. Но всё же был способ это сказать.

Девушка открыла рот:

— [Свет].

В тишине раннего утра свет пробивался сквозь окно. Всё было спокойно, а затем к свету солнца добавилось что-то ещё.

В груди Риоки возникло мягкое свечение. Оно спустилось по её рукам и поднялось к ладоням. Переливающийся всеми цветами пузырь света отделился от ладоней девушки и завис перед её лицом.

Это была самая волшебная вещь, которую Риока когда-либо видела. И это сделала она. Она проявила в реальность чётко очерченную сферу из того, что могла назвать светом. Свет был ярче лампочки, потому что был чистым, но он не ослеплял. Если она смотрела в неё достаточно пристально, то могла видеть сквозь сферу.