– Нет, я…

– Не обсуждается, – отрезает мужчина, разворачивается и уходит, закрывая за собой дверь.

А я прямо в пуховике на кровать попой плюхаюсь, потому что ноги вдруг отказываются держать. В голове «белый лист» из разрозненных обрывочных эмоций и, кажется, шок.

Да, точно шок, потому что именно в такой дерьмовой ситуации мне окончательно становится понятно одно.

– Султанов, я тебя люблю, – чуть слышно озвучиваю то, о чем кричит душа, когда он опять появляется в комнате.

– Так разве ж это плохо? – спрашивает, присаживаясь передо мной на корточки и захватывая ледяные ладони в плен.

Смотрю на него, серьезного, собранного, на губы, поджатые чуть больше обычного, на щетину, не скрывающую, как перекатываются желваки, когда он сильнее сжимает зубы.

– Мне больно видеть, как ты мило проводишь время наедине с другой женщиной, поэтому да, плохо, – говорю открыто.

Султанов прав. Лучше все обговорить сразу, чтобы больше не возвращаться к неприятной теме. Да и заслуживает он правды.

– Хорошо, Маш. Мне эта работница тоже не нравится. Завтра я ее уволю. Только, милая, это не решит нашу проблему, потому что она у нас с тобой вот тут сидит, – легко касается пальцами моего виска, а следом и своего. – Думаешь, я тебя не ревную? Да еще как! Бешусь, как дурной. Вижу рядом с тобой этих чванливых мужиков-начальников и руки им вырвать хочу. Даже Соколову. Но держусь, знаю, что ты не оценишь. Потому и отрываюсь на груше каждый день по часу, мутужу ее так, что скоро, того гляди, песок посыплется.

– Но зачем, Сулик? – удивленно хмурюсь. – Это же просто коллеги, и я бы никогда. Я же с тобой и других не замечаю, – поворот разговора заставляет забыть о собственной боли и переключиться на близкого человека, которого, оказывается, тоже одолевают внутренние демоны. – Никогда, слышишь? Я же с тобой. Тебя люблю.

– А я тебя, дурочка моя. Только тебя люблю, запомни. А на других срать хотел. Машка моя, – притягивает к себе на колени, садясь прямо на пол. – Нет других. Никого нет кроме тебя. Клянусь. Ты – моя единственная.

– Тогда зачем она приходила? Еще и полуголая? – хлюпаю носом, утыкаясь в родную крепкую шею. – И глазами тебя пожирала, а ты в ответ ей улыбался.

– Просьбу Архипова выполнял. Ему тоже бухгалтер нужен, а он в этом городе никого не знает. Я их обоих к пяти ждал, а эта дурында на час раньше пришла, сказала, что время перепутала. И улыбался я ей, солнце мое, только чтобы твою реакцию почувствовать. Потому что фигня это – что только женщины ушами любят. Мужикам признания тоже нужны.

– Ну вот, получил признание? – отрываю голову от его плеча и в глаза заглядываю. Пусть видит некрасивой, зареванной, с потекшей тушью и красным носом. – И что теперь с этим делать?

– Жить, Машуль, просто жить, – стирает с моих щек мокрые дорожки. – И продолжать разговаривать друг с другом без утайки, чтобы вот такие ситуации на корню разбивать. Потому что мы вместе. И никуда я тебя не отпущу. Поняла? – рыкает на последней фразе.

Напугать хочет? Так я не боюсь.

Ловлю искорки в глубине карих глаз и таю.

– Угу, – прижимаюсь теснее и крепко-крепко обнимаю. – Не отпускай.

Глава 34

СУЛЕЙМАН

Предпоследний день года выпадает на субботу, потому в семь утра Маша сопит, как сурок, вновь доказывая, что она – не жаворонок. Я же тихонько, чтобы ее не разбудить, выбираюсь из постели и, приняв душ, ухожу в спортзал.

Разминка, скакалка, приседы, отжимания, силовые упражнения. Следом моя любимая груша. Затем душ и завтрак. В половине девятого накидываю на спортивный костюм куртку, беру ключи от машины и еду в гипермаркет, где уже ждет заранее оформленный и оплаченный заказ.

Мы еще неделю назад привезли от Марии небольшую полуметровую искусственную елку вместе с игрушками и поставили ее в спальне. В остальной части этой немаленькой трешки она бы однозначно потерялась. Но для новогоднего праздника ее одной как-то мало.

Потому я не придумываю ничего лучше, чем купить большую и живую сосну под два метра, а также специальный фиксатор для ствола, мишуру, гирлянду, шары и украшения. В общем всё то, что нужно и порадует мою девочку. Тем более, когда ходим по магазинам, выбирая подарки для друзей и родственников, подмечаю, с каким восторгом она смотрит в сторону настоящих пушистых красавиц.

Назад возвращаюсь в десять и безмерно радуюсь, что в доме есть грузовой лифт. Тащить двухметровое дерево, пусть и зашитое в сетку, на девятый этаж – сомнительная радость, все углы посшибаешь. Что я в принципе и доказываю, пока добираюсь до квартиры.