Легков вздохнул и попытался высказать то, что вызывало в нем беспокойство.

– Меня больше всего тревожит то, что отцы-основатели этого государства, эмигрировали, можно даже сказать, бежали, с территории Советского Союза, и я подумал... вступая с ними в контакт, не совершаем ли мы, товарищи, государственной измены?

– Формально основатели Аквилонии границ не пересекали, - хмыкнул капитан Захаров, - потому что уходили не на территорию сопредельного государства, а в другое время, где никаких границ не было. К тому же покидали они не Советский Союз, а образовавшуюся после контрреволюционного переворота какую-то там Российскую Федерацию, а между двумя этими понятиями есть существенная разница.

– И вы верите в этот государственный переворот и так называемую «Российскую Федерацию», товарищ капитан?
– спросил Легков.
– А вот мне сдается, что эти так называемые основатели Аквилонии - это преступники, бежавшие в эти времена от тяжелой руки советского закона...

– В контрреволюционный переворот я верю, товарищ подполковник медицинской службы, потому что не вижу причин, по которым эта информация может оказаться неправдой, - уверенно ответил бортинженер.
– Напомнить вам про контрреволюционные мятежи: в Венгрии в пятьдесят шестом году, в ГДР в шестьдесят первом, в Чехословакии в шестьдесят восьмом? И объяснение причин такого явления тоже вполне правдоподобное: когда состарилось и вышло в тираж ваше поколение, прошедшее войну и добившееся Победы над фашизмом, к власти в Москве пришли люди вроде бывшего товарища Дубчека, которые разоружились перед буржуазным ми миром и отказались от завоеваний революции. Двадцать один год между нашим семидесятым и девяносто первым годом переворота - как раз достаточный срок для такой пертурбации, когда в руководстве партии и советском правительстве не останется ни одного проверенного бойца. А вот в беглых преступников я не верю совершенно. Если бы аквилонские власти хотели нам соврать, они сделали бы это красивее - например, назвавшись советской научной экспедицией из двадцать первого века. Обман, конечно, обнаружился бы, но только тогда, когда менять что-то было бы поздно, потому что к тому времени наш «Антей» уже будет стоять на земле. Но преступникам это безразлично, ведь мы тогда уже будем находиться в их полной власти.

– Мы и так окажемся в их полной власти - неважно, соврали они нам или сказали правду, - упрямо сказал подполковник Легков.
– Если эти основатели бежали из Советского Союза, то они государственные преступники, а если из так называемой Российской Федерации - то буржуазные перерожденцы-белогвардейцы. С их же собственных слов, все прочие люди оказались тут не по своей воле, и только основатели отправились в этот поход добровольно...

– Так, товарищ подполковник, - с нажимом произнес майор Бояринцев, - что-то я не понимаю, куда вы клоните... Мы летим, пока в баках есть топливо, и как только оно закончится, самолет упадет на землю, и на этом ваши сомнения закончатся. Можно, конечно попытаться совершить посадку где-нибудь в дикой местности и без остатка слиться с природой, но чем дальше, тем меньше мне нравится эта идея, поскольку я просто не вижу смысла в подобном самопожертвовании. По крайней мере, до тех пор, пока мы не убедимся, что эта Аквилония -совсем не то, чем хочет казаться, я буду придерживаться именно такой линии.

– Кстати, - сказал капитан Захаров, - если основатели бежали из буржуазного государства, то они не перерожденцы-белогвардейцы, которым бежать оттуда не было смысла, а настоящие советские люди.

– Да, действительно, - согласился майор Бояринцев, - это тоже аргумент. Буржуазное поселение будет выглядеть как скопище лачуг бедноты, а также отдельно стоящие огороженные заборами дворцы и особняки власть имущих, а в населенном пункте с социалистическим укладом жизни таких контрастов быть не должно.

– Действительно, Александр Яковлевич, что-то я погорячился...
– несколько сконфуженно произнес подполковник Легков.
– Наверное, от нервов. Дома жена, дети, внуки... и вдруг раз - и сюда, без права возврата. Вот тебе, бабушка, и краткосрочная командировка в Перу...

– Все мы, Алексей Никифорович, в одинаковом положении, - примиряюще сказал майор Бояринцев.
– Для себя мы вроде бы как живы, а для родных - все равно что умерли, ибо бездну в сорок тысяч лет смертному человеку не преодолеть.

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 10:45. Воздушное пространство над Аквилонией, высота 3000 метров, борт СССР-09303, путевая скорость 400 километров час.

Приближаясь к эстуарию Гаронны, «Антей» постепенно снижался до высоты три тысячи метров. Первым с воздух был обнаружен палаточный лагерь сборщиц водорослей (только на этот раз там орудовала не команда Сергея-младшего, а французский инженер-химик Паскаль Камбер, которому в помощь придали выменянных осенью у местных кланов на ножи и чашки-плошки молодых вдов и девок-бобылок). И тут же рядом дымилась яма, в которой собранный продукт пережигался на соду. И почти сразу экипаж Ан-22 углядел обломки американского парохода, возле которых на небольшой поляне тоже стояли палатки и муравьями сновали несколько десятков бывших римских легионеров. Одни стальными топорами прорубали через лес просеку к якорной стоянке, а другие из срубленных бревен мастерили древнеримские аналоги козловых кранов, чтобы приступить к разгрузке трюмов, так сказать, в промышленных масштабах. Но пилотов «Антея» интересовало не это.

– Вот, товарищи, первое потенциальное место для вынужденной посадки, - сказал майор Бояринцев, - абсолютно прямой участок пляжа недалеко от устья, протяженностью около полутора километров, с одной стороны ограниченный морским прибоем, а с другой - песчаными дюнами...

– Как запасной вариант пойдет, - согласился майор Агеев.
– Совсем недалеко от палаточного лагеря на берегу, и в то же время нам не придется садиться прямо на чью-то голову.

– А что они там делают?
– спросил подполковник Легков.

– Похоже, собирают водоросли, чтобы вон в той яме пережечь их на соду, - через СПУ ответил старший лейтенант Чемизов.
– И самое главное - кажется, работают все, никто не стоит и не наблюдает, как трудятся другие. А вон куча лома в лесу - похоже, это когда-то было грузовым пароходом, и теперь местные власти пытаются очистить ее от всего ценного до белых костей. Как видите, сюда заносит не только самолеты, но и морские корабли, причем забрасывая их далеко на сушу...

– Тебе оттуда виднее, - согласился замкомэска, - но все равно давайте осмотрим окрестности повнимательнее.