Деус Ним, патологически уверенный в себе тип, сегодня выглядел так, будто его долго держали в большом пыльном мешке и выпустили из плена вот только что.

Глаза красные, подбородок небрит, костюм (прямо как у меня) помят, волосы взлохмачены, а общее состояние такое потерянное, что даже невольная жалость к этому бедолаге просыпается.

Облик подруги, что любопытно, тоже носил следы потрёпанности. Ничего от прежней беззаботности, оттенённой шармом и обаянием. Под глазами залегли внушительного вида синяки, утренние косметические ритуалы, надо полагать, забыты. Взгляд загнанный, зажатость прямо-таки феноменальная.

Что не так с Кагатой?

Что не так с куратором?

А-а-а-а! Стоп-стоп, не говорите, сама догадаюсь. У них обоюдное потрясение. В связи с чем? Ну, это как раз не секрет.

– Вчерашнее свидание, – коварно шепнула я, качнувшись к подруге. – Выкладывай, что было.

– А ничего не было, – сквозь сжатые зубы процедила та. – Не удалось свидание. Одно могу сказать: дальше клубничного мороженого дело не зашло.

Она умолкла. И судя по выражению лица – навечно.

Было очевидно: ни слова больше я из неё не вытяну.

Что ж, по всем правилам хорошего тона сейчас следовало свернуть разговорчики, проникнуться пониманием, терпением и великодушием. И начать наконец записывать лекцию.

Предмет Деуса Нима назывался «Дикие растения Мережа». Это вам не обычная дикорастущая флора, и не мечтайте. Наши «дикари» обвивают твои лодыжки вовсе не из-за любвеобилия и романтичного настроя. Они кусаются, разбирают тебя на сувениры, норовят раздеть и могут даже взяться преследовать тебя на почве системного недоедания.

Если вам хоть раз доводилось прогуляться по ядовитым лесам Сагаджо (разумеется, в защитном комбинезоне), вами наверняка помышляла закусить либо Толстоконка Бежевая, либо Прелестница Коловратская.

Всего видов диких растений насчитывается порядка двадцати. Но поскольку обитают они в лесах, загрязнённых радиацией, которые простираются на приличное расстояние и занимают добрую четверть Мережа, мутаций не избежать. Чуть ли не каждый год учёные открывают новый особо зловредный вид, говорят на камеру о вреде для экосистемы и даже вроде как что-то делают, чтобы снизить риски и сократить площадь лесов Сагаджо. Но похоже, они молодцы только на словах.

В действительности картина не меняется. Растения исправно жрут домашних животных, которые забредают в чащу, и не брезгуют представителями рода человеческого (чаще всего жертвами становятся либо горькие пьяницы, либо женщины, которым нечего терять, либо авантюристы, опрометчиво побившиеся об заклад).

Гигантских насекомых отстреливают при попытке покинуть заражённый участок, потому что иначе они разнесут споры и семена нежелательных растений в благополучные регионы.

В лабораториях разрабатываются яды, чтобы победить яд. С тем, что огонь Сагаджо не берёт, давно смирились. Корчевальные машины, оснащённые цепными пилами, и прочие гусеничные агрегаты по уничтожению древесных форм жизни были захвачены щупальцами, жвалами, клешнями и утащены вглубь лесов ещё на заре времён.

А более усовершенствованные модели к зонам отчуждения подвозить отказались, потому что их тоже утащат, как пить дать. А бюджет не резиновый.

В общем, я слушала историю из уст нашего Злобного Маньяка, слушала и записывала в конспект. А Злобный Маньяк пялился в мою сторону с нехорошим многозначительным прищуром.

Когда я поворачивала голову на восемьдесят градусов, выяснялось, что с точно таким же прищуром Кагата пялится на него. Со значением, неотрывно, словно делит с ним тайну, о которой больше никому в целом свете знать не положено.

И она утверждает, что свидание провалилось? Серьёзно?

Ой, подружка, ой темнишь.

Деус Ним читал монотонно, поблёкшим, безжизненным голосом, хотя обычно и интонация в его речах присутствовала, и мимики с жестами было хоть отбавляй. Студенты вокруг нас с Кагатой традиционно постанывали, хватались за голову, морщились от мигрени и всячески старались сберечь свою драгоценную энергию.

Не вышло. Окончив пару, профессор явно восполнил дефицит заряда, свой аккумулятор подпитал и, порозовевший, расторопно покинул аудиторию… чтобы спустя полчаса нагрянуть на учебное болото и проконтролировать наш проект.

Когда он внезапно вынырнул из-за куста, Кагата остолбенела. Она только что осушила пятачок вокруг своего болотного островка, и подобраться к ней было сподручнее.

Наверное, только поэтому Деус Ним навис с инспекторским видом не надо мной, неудачницей.

– Ну и как продвигается? – спросил он, сцепив руки у себя за спиной.

Подруга отклонилась, словно перед ней стоял не профессор, а один из лесных плотоядных эндемиков, который вот-вот слопает её со всеми потрохами.

– Отойдите, – скривилась она, и Деус Ним (с ума сойти, какой послушный) сделал шаг назад. – Сносно продвигается. Пятьдесят на пятьдесят, – мрачно закончила Кагата и с обидой зыркнула на меня.