Сначала долг, потом свобода. Так я думала.

Но только что все мои планы грандиозно рухнули.

Если дракон прилетит в бездну, чтобы меня вытащить, бездна его поглотит, и мы так или иначе не сможем объединиться во имя дружбы, любви и свободы.

– Мастер Хаги Тко, – обратилась я к нему, когда совещание подошло к концу, – забудь всё, что обещал мне. Я как-нибудь сама справлюсь и улечу оттуда. Сомневаюсь, что оковы, о которых ты говорил, действительно существуют. В любом случае, тебе не надо меня спасать, хорошо?

Я взобралась ему на спину и ощутила лёгкое покалывание по всему телу – ага, очередной отток сил, значит. Погладила его по радужной шерсти, приткнулась щекой к гибкой шее.

– Ох, Нойта, – вырвался воздух из пасти у дракона. – Я так сожалею, что ничем не могу быть тебе полезен. Но ты уж, пожалуйста, выбирайся из Цитадели Мучений поскорее, буду ждать тебя.

Через тучи, туманы и мглу лениво разгорающегося утра он донёс меня к солнцу и пляжу нашего ласкового побережья, где я изъявила желание постоять у моря в последний раз.

– Какой такой последний? – вскинулся на меня Мастер Хаги Тко. Он уже успел «переодеться» и вышел из дюн в облике Ли Фания Орла. – Мы же договорились. Ты вылезаешь из скважины и идёшь ко мне. А если не вылезаешь и не идёшь, тогда я иду к тебе, и будь что будет.

– Ничего мы не договаривались, – возразила я, позволяя холодному ветру с моря резвиться в моих волосах и продувать меня насквозь. – Даже не вздумай.

Возразила – и поддалась почти неосознанному порыву.

Развернувшись к сыщику, я ухватила его за расстёгнутый ворот рубашки, притянула к себе и быстро поцеловала в губы. Он от моей непредсказуемости прямо-таки опешил. Улыбка, в которой смешались радость и печаль, застыла на его лице, намертво приклеенная.

– Всё, до встречи. Увидимся на поверхности, – бросила я, взмахнув рукой. – Завтра. В крайнем случае, послезавтра.

И, не оборачиваясь, как можно быстрее зашагала по песку прочь. К дорожке на пирс, к чайным домикам и ещё дальше. Сверхглубокая скважина ни за что не станет моей тюрьмой.

В кофейне неподалёку от окраины города – она единственная работала круглосуточно – я умяла сливочное пирожное, запила его кофе со сливками, подсластить, что называется, горькую пилюлю, подкрепиться на дорожку. И только потом возобновила путь.

Нас не просветили, понадобится ли нам на дне скважины питаться, спать, делать физические упражнения для поддержания формы. Останемся ли мы материальными или, лишившись телесности, сходу обратимся в призраков. Само собой, ресторанов неподалёку от Врат не будет и гостиниц, надо полагать, тоже. И ночь там вряд ли хоть когда-нибудь наступит, равно как и день.

Каламараки вяленые, во что я только ввязалась!

Раскрыв свои белые крылья, я перепорхнула через колючую изгородь и приземлилась на краю Цитадели Мучений. Глина, камни, песок. И чёрная бездна. Кинь туда серк-ри со включённым фонариком – будет вечность падать, никак не меньше.

Кагата – растрёпанная, помятая после сна и какая-то совсем не радостная – уже сидела там, на глине и песке, скрестив ноги в позе для медитаций и отчаянно зевая.

– Слушай, – сказала она. – Что-то мне не по себе. Да, конечно, когда-то мы были привратниками. Охранять Врата наше призвание, и, по идее, нас к нему, к призванию этому, должно тянуть, как магнитом. Зов природы, истинное предназначение и всё такое… Ну знаешь. Но мне как-то совсем не хочется в эту дыру лезть. Вот правда.

Я смолчала, чтобы нечаянно не выдать своих намерений, и лишь похлопала подругу по плечу.

Явился Сио Лантий – белокрылый, стройный, прекрасный. Само совершенство, я бы сказала. Если бы моё сердце изначально принадлежало ему, а не Мережу и не дракону, не было бы у меня сейчас никаких проблем. В бездну – так в бездну, с превеликим удовольствием.

Я роняла неслышные вздохи и размышляла о том, что любовь – главный двигатель прогресса, за который следовало бы держаться. Она тот самый фактор, который часто побуждает нас плыть против течения и бороться с обстоятельствами. Хватит ли мне силы, чтобы побороть нынешние обстоятельства? Неведомо.

Прибыл Деус Ним – серьёзный, сумрачный, весь в чёрном. Только от белизны крыльев болят глаза. Банку с паучками достал, оглядел нас троих цепким, внимательным взглядом. И с изумлением обнаружил, что мы не пышем энтузиазмом.

– Отставить хандрить! – рявкнул он. – Спускаемся!

Любят они, диктаторы эти, в приказном тоне распорядиться не раскисать, выходить из депрессий и не страдать ерундой. Абсолютно бессмысленные, невыполнимые приказы.

Профессор Деус Ним – сущий диктатор.